Русская опера 2

Книги - "Сто великих опер и их сюжеты"

Садко

"САДКО"

Опера-былина в семи картинах Николая Андреевича Римского-Корсакова
на либретто композитора и В.И.Бельского, основанное на старинных русских былинах.

Действующие лица:
настоятели новгородские:
ФОМА НАЗАРЫЧ, старшина (тенор)
ЛУКА ЗИНОВЬЕВИЧ, воевода (бас)
САДКО, гусляр и певец в Новгороде (тенор)
ЛЮБАВА БУСЛАЕВНА, его молодая жена (контральто)
ДУДА (бас)
СОПЕЛЬ (тенор)
скоморошины:
1-й УДАЛЫЙ (меццо-сопрано)
2-й УДАЛЫЙ (меццо-сопрано)
1-Й ВОЛХВ (тенор)
2-Й ВОЛХВ (тенор)
заморские торговые гости:
ВАРЯЖСКИЙ (бас)
ИНДИЙСКИЙ (тенор)
ВЕДЕНЕЦКИЙ (баритон)
ОКИАН-MOPE, царь морской (бас)
ВОЛХОВА, царевна прекрасная, его дочь младшая, любимая (сопрано)
ВИДЕНИЕ-СТАРЧИЩЕ МОГУЧ-БОГАТЫРЬ ВО ОБРАЗЕ КАЛИКИ ПЕРЕХОЖЕГО (баритон)
ХОР
НОВГОРОДСКИЙ ЛЮД ОБОЕГО ПОЛА И ВСЯКИХ СОСЛОВИЙ,
ТОРГОВЫЕ ГОСТИ НОВГОРОДСКИЕ и ЗАМОРСКИЕ;
КОРАБЕЛЬЩИКИ, ДРУЖИНА САДКО;
СКОМОРОХИ — ВЕСЕЛЫЕ МОЛОДЦЫ, КАЛИКИ ПЕРЕХОЖИЕ — УГРЮМЫЕ СТАРИКИ;
ВОДЯНЫЕ, КРАСНЫЕ ДЕВИЦЫ, БЕЛЫЕ ЛЕБЕДИ И ЧУДА МОРСКИЕ.
БАЛЕТ
ЦАРИЦА ВОДЯНИЦА ПРЕМУДРАЯ, ЖЕНА ЦАРЯ МОРСКОГО,
И ДВЕНАДЦАТЬ СТАРШИХ ДОЧЕРЕЙ ЕГО, ЧТО ЗАМУЖЕМ ЗА СИНИМИ МОРЯМИ.
РУЧЕЙКИ — ВНУЧАТА МАЛЫЕ.
СРЕБРОЧЕШУЙЧАТЫЕ И ЗОЛОТОПЕРЫЕ РЫБКИ И ДРУГИЕ ЧУДА МОРСКИЕ.

Время действия: полусказочное-полуисторическое.
Место действия: Новгород и море-океан.
Первое исполнение: Москва, 26 дeкaбpя 1897 (7 января 1898) года.

Уже перечень действующих лиц с очевидностью свидетельствует, что эта опера-былина полусказочная, как и многое в наследии Н.А.Римского-Корсакова. У Н.А.Римского-Корсакова два произведения, которые носят название «Садко» - музыкальная картина для оркестра и опера-былина. Первое было написано в 1867 году (и разобрано весьма объективно самим автором в его «Летописи моей музыкальной жизни»), второе — почти тридцать лет спустя, в 1896 году. Можно поражаться, насколько рано сформировался у Римского-Корсакова интерес к русской старине и народной культуре и какое глубокое развитие он получил на протяжении всей жизни композитора.

В начале лета 1894 года Римский-Корсаков получил письмо от известного историка музыки Н.Ф.Финдейзена, в котором тот убеждал композитора приняться за оперу на сюжет «Садко». При этом он предлагал даже свой собственный план либретто. Это письмо послужило новым толчком для фантазии композитора. Он стал размышлять об опере. Своими мыслями Римский-Корсаков поделился с выдающимся знатоком русской культуры В.В.Стасовым. Тот написал ему большое письмо, в котором обращал его внимание на многочисленные варианты былины, призывал его как можно шире и ярче представить в опере картины реальной жизни и быта древнего Новгорода. Следует признать, что под влиянием Стасова Н.А.Римский-Корсаков несколько изменил первоначальный план оперы, в частности, создал первую картину, которой по первоначальному замыслу не было.

Практическую работу по написанию либретто взял на себя В.И.Бельский, который после этого своего первого опыта сотрудничества с композитором стал его либреттистом при работе над другими операми (одна из записей Римского-Корсакова: «...наведывался к нам В.И.Бельский, с которым у меня велись бесконечные обсуждения различных пригодных для меня оперных сюжетов»).

Работа над оперой началась летом 1894 года в Вечаше - чудесном месте, где было большое озеро, огромный старинный сад, прекрасное. купанье. "Помнится, что местом сочинения (...) часто служили для меня длинные мостки с берега до купальни в озеро, - вспоминал Римский-Корсаков. - Мостки шли среди тростников: с одной стороны виднелись наклонившиеся большие ивы сада, с другой — раскидывалось озеро Песно. Все это как-то располагало к думам о «Садко»". Следующее лето композитор провел там же, и теперь работа над «Садко» шла безостановочно. Картины писались одна за другой (по первоначальному плану, то есть без жены Садко Любавы и, следовательно, без третьей картины, которая появилась позже).

Полностью опера была закончена осенью 1896 года. Ее первым издателем был М.П.Беляев. Той же осенью опера была предложена дирекции Мариинского театра, но встретила холодный прием; Николай II вычеркнул ее из репертуара. Премьера «Садко» состоялась на сцене Московской частной оперы С.И.Мамонтова 7 января 1898 года и прошла с большим успехом.

ВСТУПЛЕНИЕ

Опера начинается оркестровым вступлением, названным самим композитором «Окиан-море синее», рисующим спокойную, но грозную морскую стихию: ровно и бесстрастно катятся волны в необъятном морском просторе, глухой гул стоит над океанской ширью. И нигде из конца в конец не видно ни корабля, ни живого существа. Поразительно, как композитор создал столь захватывающую звуковую картину из мотива, состоящего всего из трех звуков. Этот мотив будет появляться в опере и дальше всякий раз, когда будет изображаться или только упоминаться море.

Н.А.Римский-Корсаков обладал совершенно исключительным слухом: тональности в его сознании окрашивались в определенные цвета. Тональность этого вступления — ля бемоль мажор — ассоциировалась у него с темноватой, серо-синеватой окраской.

КАРТИНА I

Веселый пир купцов в Новгороде. Музыкальный язык оперы воссоздает древнерусский былинный дух. Под стать речи — словесной и музыкальной — персонажей оперы стиль авторских сценических ремарок. Здесь и далее мы в меру возможностей воспроизведем их. «В богатых хоромах братчины в Новгороде. (Братчина — в древнем Новгороде содружество совместно пирующих. — A.M.) Пированье торговых гостей. Все сидят за столами, накрытыми скатертями браными и уставленными яствами и напитками. Челядь обносит гостей вином и брагою. За особым столом Нежата, молодой гусляр из Киева города. В углу на муравленой печи Сопель и несколько скомороший удалых. Среди гостей оба настоятеля: Фома Назарыч и Лука Зиновьич».

Звучит большой мужской хор, насыщенный буйным весельем («Собралися мы, гости торговые, всею братчиной нашей веселою»). Старые купцы прославляют Новгород: «Славен Киев град князем ласковым да делами богатырскими. Только Новгород еще славней». Чем же? «Своею вольной волюшкой».

Настоятели велят молодому гусляру Нежате «запеть-заиграть про старое», «рассказать про бывалое». Нежата заводит былину о могучем богатыре Волхе Всеславиче, о том, как рос он и как сел царем «во Индийском царстве славном». При этом он аккомпанирует себе на гуслях. (Для передачи их звучания Н.А.Римский-Корсаков использует фортепиано (а именно, пианино) и арфу — излюбленный прием, унаследованный им — в чем он откровенно признается в «Летописи моей музыкальной жизни» — у Глинки (интродукция, первая и вторая песни Баяна из оперы «Руслан и Людмила»). Этот прием он использовал еще в «Снегурочке», оркеструя песню слепцов-гусляров из второго действия.)

Хор славит молодого гусляра. Но кто же прославит Новгород? Тут появляется новгородский гусляр Садко, «поклон ведя по-ученому. В руках у него гусельки яровчатые» (яровчатые — то есть сделанные из дерева явора). Хор этот замечателен своим могучим широким унисоном и создает необычайное ощущение архаики, благодаря удивительному музыкальному изобретению композитора — размеру 11/4, который Н.А.Римский-Корсаков уже ввел однажды — в «Снегурочке». Садко не хочет славить богатство купцов, он корит их за пустую похвальбу. Сам же он мечтает о странствиях, и если бы у него была золотая казна и славная дружина, не сидел бы он сиднем в Новгороде, не бражничал бы, а накупил бы товаров новгородских и отправился бы к «синему морю далекому».

Садко поет степенно, на былинный лад. (Прообразом этого пения Садко была декламация знаменитого сказителя былин Трофима Григорьевича Рябинина; от него Н.А.Римский-Корсаков услышал песню «Орел воевода», на которой построена пляска птиц в его «Снегурочке»; творчество Рябинина восхищало не только автора «Садко» и «Снегурочки» — так, Мусоргский записал с его голоса две былины, мелодию одной из которых использовал в «Сцене под Кромами» в «Борисе Годунове», а А.С.Аренский написал «Фантазию на темы Рябинина».)

Не понравилась обличительная речь Садко знатным новгородцам. Прогнали они Садко. Тот же, оскорбленный, говорит им, что отныне не будет петь им песен своих звонких, а уйдет складывать свои песни Ильмень-озеру да печкам светлым.

Пиршество, которое прервал Садко своими неприятными речами, возобновляется (сцена с хором вновь на 11/4), и наставники призывают скоморохов завести «песенку потешную». Появляются скоморохи и изо всех сил стараются угодить хозяевам и потешить их. Они пляшут и поют, смеясь и издеваясь над Садко. Первая картина завершается общим хмельным весельем.

КАРТИНА II

«Берег Ильмень-озера: на берегу бел-горюч камень. Светлая летняя ночь. Рогатый месяц на ущербе. Садко сидит на камне. В руках у него гусли».

Грустно на душе у Садко: «людям стали уж не надобны мои гусельки яровчаты». Он поет о своих мечтах. Услышало его Ильмень-озеро: легкий ветерок прошелся по его глади, всколыхнул воду, прошелестел тростниками. Видит Садко, как стая лебедей плывет к берегу. Приплыли они и превратились в девиц красных, а среди них царевна морская Волхова, дочь царя морского. Садко играет наигрыш и запевает хороводную песню. Дочери царя морского водят хороводы, а царевна садится около него и плетет ему венок.

Рассказала Волхова Садко, что сестры ее просватаны за синее море и только ей не быть за синим морем, а быть за добрым молодцем. А Садко-то женат на Любаве; она ждет не дождется его — залюбовался Садко Волховой. Плененная пением Садко, царевна морская пообещала ему на прощание три рыбки золото-перо, что живут в Ильмень-озере, предсказала богатство и счастье. Близится рассвет, и зовет из глубины царь морской своих дочерей. И уплывают Волхова и ее сестры вдаль, вновь обернувшись лебедями.

КАРТИНА III

(По первоначальному замыслу композитора Любавы, жены Садко, как персонажа оперы не было. «В августе (1895 года. — A.M.), когда черновик всей оперы по первоначальному плану был окончен, — читаем в «Летописи моей музыкальной жизни» Н.А.Римского-Корсакова, — я стал подумывать о жене Садко. Смешно сказать, но в то время у меня сделалась какая-то тоска по f-moll'ной тональности, в которой я давно ничего не сочинял и которой у меня в «Садко» пока не было. Это безотчетное стремление к строю f-moll неотразимо влекло меня к сочинению арии Любавы. Ария была сочинена, понравилась мне и послужила к возникновению 3-й картины оперы, прочий текст для которой я попросил сочинить Бельского».

Всю ночь не смыкала Любава глаз, ждала Садко. «Уж и к обедням отзвонили. Да только нет Садка». Но вот наконец она видит: он приближается.

Входит Садко. Любава бросается к нему, но он отстраняет ее. Не понимает Любава, что с Садко сделалось. Слышит он колокольный звон. Вспомнил Садко об обещании царевны морской. Оттолкнув любящую жену, отправляется он на берег Ильмень-озера попытать свое счастье — «ударить о велик заклад», «заложить свою буйну голову»: есть в Ильмень-озере рыба-золото-перо. Любава одна, на коленях, молится за него.

КАРТИНА IV

«Пристань в Новгороде у Воздвиженья, на берегу Ильмень-озера. Около пристани бусы корабли (бусый — темно-голубой, цвета морской волны). Торговые гости новгородские и всякий люд (мужчины и женщины) толпятся около заморских торговых гостей: варяжских, индийских (в партитуре: индейских), веденецких (то есть венецианских) и других и рассматривают навезенные ими товары. Между народом два волхва. В стороне сидит Нежата с гуслями».

Хор торговых людей и народа. Всюду оживление, шум, веселье, пестрота. Все дивятся навезенному со всего света товару. Многое из демонстрируемого требует перевода с... русского на русский: «жемчуг скатен бел» (согласно В.Далю, скатный жемчуг — крупный, круглый, ровный, будто скатанный), «чуден аксамит» (аксамит — бархат), «доски шахматные с тавлеями» (тавлеи — фигуры); позже упоминаются: «хрущатая камка» (узорчатый шелк; правильно — камка, тогда как у Римского-Корсакова в музыкальной фразе ударение падает на первый слог), «сукно смурое» (крестьянское некрашеное сукно), «крашенина печатная» (крашеный холст).

Пока все любуются товаром, на сцене разворачивается более драматическое действие: появляются (с одной стороны) калики перехожие (нищие, распевающие стихи, псалмы, духовные песни — на сей раз про «Книгу Голубиную»). Они поют обличительные стихи: «Не два зверя-то собиралися, не два лютые сходилися, Правда с Кривдою соходилися, промежду собой бились-дралися». В противовес каликам перехожим появляются (с другой стороны) скоморохи; среди них Дуда и Сопель. Эти зазывают народ: «Что про Правду с Кривдой слушати? Лучше слушати про хмеля ярого». Нежата неутомимо распевает, славя всех и вся. В какой-то момент голоса Дуды, Нежаты, калик, люда новгородского смешиваются, образуя большой ансамбль.

В кульминационный момент появляется Садко. Он выходит на середину площади и заявляет, что знает про чудо-чудное: есть в Ильмень-озере рыба-золото-перо! Настоятели и все новгородское купечество отвергают возможность такого чуда. Тогда Садко предлагает «биться о велик заклад». Настоятели и Садко ударяют по рукам. Они садятся в ладью и отчаливают от берега. Народ на берегу следит за ними. Из озера слышится голос царевны морской, обещающей Садко золотых рыбок.

Закидывает Садко сеть в Ильмень-озеро и — о чудо-дивное! — вынимает ее с тремя рыбками-золото-перо. Все в изумлении. Ладья пристает к берегу. Все выходят из нее. Садко держит в руках золотых рыбок. Невод вытаскивают на берег. Весь народ и гости ликуют. Все идут осмотреть невод. И вдруг вся рыба в нем превращается в золотые слитки, блестящие на солнце. Народ в оцепенении. Три рыбки обернулись слитками золота. Самым богатым стал Садко в Новгороде. Все подходят и кланяются ему, поют ему славу.

Собрал Садко дружину, накупил товаров и снарядил «корабли червлены» (в конце сцены становится ясно, что их «тридцать кораблей и един корабль»). А Нежата тем временем «Сказку» сложил о свершившемся чуде («Как на озере на Ильмене на крут береге изба стоит»; в «сказке» Нежаты только что происшедшие события описаны словами былины о Садко и морском царе, пожаловавшем ему золотых рыбок). Нежата аккомпанирует себе на гуслях (уже известная нам оркестровка: пианино и арфа), ему подпевает Дуда, а один из скоморохов подыгрывает на сопели. Дружина готовится к отплытию, а Садко обращается к гостям иноземным, чтобы рассказали они о странах своих.

Три гостя — варяжский («О скалы грозные дробятся с ревом волны»), индийский («Не счесть алмазов в каменных пещерах») и веденецкий («Город каменный, городам всем мать, славный Веденец») — каждый по очереди поют о своей стране. Хор (народ) комментирует рассказ каждого: «Ой, не на радость ко варягам плыть», «Ой, и чудна ж земля Индийская!», «Вороти, Садко, в славный Веденец». В мнении народа Веденец (Венеция) побеждает. Садко обещает гостям посетить их страны и прощается со своими согражданами: он велит беречь его «молоду жену» (Любава вбегает и, безутешная, бросается к нему) и садится на корабль. Алое заходящее солнце освещает паруса отплывающих кораблей. Садко с дружиной запевает матросскую песню: «Высота ли высота поднебесная, глубота, глубота — окиан-море, широко раздолье по всей земле, глубоки омуты днепровские!» (стихи эти — прибаутка-прелюдия к былине о «Соловье-Будимировиче», странствовавшем по морям).

Эта сцена, в особенности три песни иноземных гостей, — самые популярные страницы оперы. И хотя эти песни звучат в сольных концертах басов, теноров и баритонов, являясь часто гвоздем их программ, наибольшее впечатление они производят в опере, когда — ярко индивидуализированные и необычайно эффектные — эти персонажи, вступая в состязание, сменяют друг друга.

КАРТИНА V

«Спокойная ширь моря-окиана. Сокол-корабль Садко, гостя богатого, входит. Вечер вечеряется, красно солнышко закатывается. На корабле Садко со дружиною; он сидит на беседе дорог рыбий зуб, крытый рытым бархатом» (сидеть на беседе — значит быть на капитанском месте).

Сокол-корабль, то есть главный, тот на котором Садко, останавливается посреди озера; его паруса обвисли. Другие (тридцать) корабли проходят вдали и скрываются: «А и все корабли, — поет хор корабельщиков и дружины, — словно соколы летят, а Сокол-то корабль один на море стоит» — стоит, словно удерживаемый неведомой таинственной силой. Садко догадывается: двенадцать лет он по морю плавает, а дани царю морскому не платил. И вот он велит бросать с корабля в море бочки с красным золотом, чистым серебром и скатным жемчугом. Но не это, оказывается, нужно царю морскому. Нужен ему сам Садко. А точнее, нужен он Волхове-царевне.

Садко прощается со своей дружиной и поет арию «Гой, дружина верная, подначальная!» Дружина спускает серебряную сходенку и бросает на воду дубовую доску. Садко, взяв гусли, спускается по сходне и становится на доску. Теперь дружина с ним прощается. Паруса начинают наполняться. Корабль трогается с места и уплывает. Садко остается среди моря один.

Над морем восходит полный месяц. Садко ударяет по гуслям. Вдали, как бы отзвук, слышатся девичьи голоса. Он второй раз ударяет. И вот звучит голос царевны морской: «Ты верен был двенадцать лет, до веку я твоя, Садко!» Вода волнуется. Садко вместе с доскою дубовою опускается в бездну морскую.

Оркестр исполняет интермеццо — музыкальную картину необычайной красоты, рисующую погружение Садко в морскую бездну: знакомые по более ранним сценам мотивы и темы («подводное царство», «лазоревый терем», «золотые рыбки»), сочетаясь здесь вместе, образуют неразрывную звуковую ткань. Интермеццо непосредственно переходит в шестую картину.

КАРТИНА VI

«Из темной темени выступает прозрачный, лазоревый терем. Посредь его ракитов куст. Царь морской, Окиан-Море, со царицею Водяницею сидят на престолах. Волхова царевна прекрасная прядет пряжу. Подружки ее, красны девицы царства подводного, плетут венки из морской травы и цветов». Дивно звучит хор девиц-красавиц («Глубь-глубокая, окиан-море»), над которым парит колоратура (без слов) царевны морской.

Садко спускается в терем на раковине, запряженной касатками. Он останавливается перед царем; в руках у него гусли. Грозно приветствует его царь морской. Царевна же молит батюшку не гневаться, а просить Садко песню спеть. Садко играет и поет величальную песню («Синее море грозно, широко»). В ней три куплета, в каждом куплете две части: первая — певучая, широкая, вторая — припев-славление — бодрая, блестящая. В третьем куплете к Садко присоединяются сами царь и царевна. Тогда царь морской созывает все свое морское царство (слышны трубы бирючей царства подводного; их сигналы звучат за кулисами).

И вот начинается шествие чуд морских — еще одна великолепная оркестровая музыкальная картина. Шествуют старшие дочери царя (речки светловодные), внучата малые (ручейки), русалки, рыбы сереброчешуйные и золотоперые, разные морские чудища. Кит-рыба виднеется у входа в терем. Все размещаются по отчинам, чинам и званиям, как поясняет Н.А.Римский-Корсаков. Это целая балетная сюита, включение каковой в оперный спектакль — вполне сложившаяся и твердая традиция (причем, отнюдь не только в русской опере).

Садко с царевною морской становятся рука об руку возле куста ракиты. Царь с царицею обводят их трижды вокруг куста под пение свадебной песни («Рыбка шла, плыла из Новогорода»). Сестры царевны сопровождают венчающихся сзади.

Свадебная песня непосредственно переходит в пляски царства подводного. Проходят все обитатели подводного царства, пока в конце концов в пляс не пускаются сами царь морской с царицею. Общая пляска становится все более и более неистовой. Окиан-море разбушевался. Сквозь прозрачные стены терема подводного видятся тонущие корабли.

Неожиданно откуда ни возьмись появляется Видение-Старчище Могуч-богатырь в одежде калики перехожего, освещенный золотистым светом. Он тяжелой палицею свинцовой выбивает у Садко гусли. Пляска мгновенно останавливается. Страшилище характеризуется темой нарочито церковного склада. В оркестре звучит орган — весьма необычное оригинальное композиторское решение, особенно если учесть, что инструмент этот прочно ассоциируется с западной музыкальной культурой (гораздо менее известно, что с органом были знакомы еще в Киевской Руси, о чем свидетельствует его изображение в киевском Софийском соборе). Ариозо Страшилища («Ай, не в пору расплясался, грозен царь морской!»), хотя и небольшое по продолжительности, производит впечатление монументальности и величия. Страшилище призывает Садко вернуться в Новгород и послужить ему песней.

Царевна и Садко входят в раковину, и она, запряженная касатками, поднимается из морской пучины. Полумрак все больше и больше сгущается. Царство морское с теремом подводным медленно опускается в глубь глубокую и исчезает. Шестая картина непосредственно переходит в заключительную — седьмую.

КАРТИНА VII

«Стремительно мчится быстрый поезд новобрачных, Садко и морской царевны, на касатках и лебедях к Новугороду». Еще за опущенным занавесом слышны их голоса — они восхваляют друг друга. Это их любовный дуэт.

Занавес поднимается. Зеленый лужок и край Ильмень-озера. Едва начинает светать. Садко спит на крутом бережку. Склонясь над ним, стоит царевна морская. Вокруг Садко вырастает и колышется тростник. Волхова поет Садко колыбельную песню («Сон по бережку ходил»). Она прощается с Садко: «А я, царевна Волхова, подруга вещая твоя, туманом легким растекусь и быстрой речкой обернусь». И действительно, в конце колыбельной песни она превращается в алый утренний туман. Садко просыпается и слышит горькие скорбные причитания Любавы. Садко не может взять в толк, во сне ли это или на яву. Он радостно зовет жену свою, и та в восторге отзывается. Она бросается к нему. Звучит их восторженный дуэт - ликование и счастье встречи.

Туман рассеивается, на месте его виднеется Волхова-река широкая, соединенная с Ильмень-озером, освещенная лучами восходящего солнца. По реке в сторону озера бегут корабли. И теперь команда на них поет: «А и вверх по широкой реке бегут побегут тридцать кораблей, тридцать кораблей и един корабль. А и все корабли-то что соколы летят, а Сокол-то корабль легкой птицею, легкой птицею, белым кречетом» (ср. с песней корабельщиков и дружины в пятой картине). Все персонажи, которых мы видели в первой картине, вышли теперь встречать Садко. И дивятся все, что «протекла река широка в Новегороде». И река эта — Волхова. Все поют славу Садко, Волхове и окиан-морю синему.

А. Майкапар

"ЗОЛОТОЙ ПЕТУШОК"

Опера (небылица в лицах) в трех действиях Н.А.Римского-Корсакова на либретто В.И.Бельского,

основанное на стихотворной «Сказке о золотом петушке» А.С. Пушкина,

которую тот, в свою очередь, услышал от своей няни Арины Родионовны.

Действующие лица:

ЦАРЬ ДОДОН (бас)
ЦАРЕВИЧ ГВИДОН (тенор)
ЦАРЕВИЧ АФРОН (баритон)
ВОЕВОДА ПОЛКАН (бас)
КЛЮЧНИЦА АМЕЛФА (контральто)
ЗВЕЗДОЧЕТ (тенор-альтино)
ШЕМАХАНСКАЯ ЦАРИЦА (сопрано)
ЗОЛОТОЙ ПЕТУШОК (сопрано)

Время действия: мифическое.
Место действия: «тридевятое царство, тридесятое государство».
Первое исполнение: Москва, 7 октября 1909 года.

«Золотой петушок» — последняя (из пятнадцати) опера Н.А.Римского-Корсакова. Первые музыкальные эскизы к ней появились в записных книжках композитора в октябре 1906 года. В августе следующего - 1907 года - партитура оперы была закончена. Последний год жизни композитор боролся с запретом цензуры на ее постановку. За два дня до смерти он писал своему издателю Б.П.Юргенсону: «Что же касается «Золотого петушка», то дело обстоит неблагополучно. Московский генерал-губернатор против постановки этой оперы и сообщил об этом в цензуру, а потому думаю, что и в Петербурге будут против» (от 6 июня 1908 года).

Отрицательное отношение царской цензуры к опере вполне объяснимо. Ни автор либретто, ни композитор ничуть не скрывали и, наоборот, даже подчеркивали, что опера эта — сатира на самодержавие, причем сатира, значительно усиленная по сравнению с тем, что можно усмотреть в литературном первоисточнике — сказке А.С.Пушкина. Полемически заострен образ царя Додона: он «народом правит лежа» (у Пушкина в возгласе Петушка: «Кири-ку-ку:/ Царствуй, лежа на боку!» — иной смысл, а именно: Петушок как бы утверждает: не беспокойся, я охраняю тебя и все вижу), он не знает, что такое «закон», он, повязанный платочком, пляшет как шут (большая часть подобных эпизодов введена либреттистом). Под стать такому поведению царя и его облик — тоже продукт фантазии либреттиста:

Царь он саном и нарядом,
Раб же телом и душою.
С кем сравним его? С верблюдом
По изгибам странным стана,
По ужимкам и причудам
Он прямая обезьяна.

Нечего и говорить, что эти и подобные вирши — вставки либреттиста — по своей художественной ценности не могут органично сочетаться с пушкинским текстом. Либреттистом введены персонажи, отсутствующие в сказке Пушкина: воевода Полкан (тупой солдафон, не случайно, по-видимому, получивший свое имя — распространенную кличку сторожевой собаки; да и музыка его партии «лающая»), ключница Амелфа, хитрая, злая, угодливая; царевичи (у Пушкина безымянные), наделенные именами Гвидон (неясно, почему этого глупого царевича надо было наделять тем же именем, что и гораздо более привлекательного царевича из другой сказки Пушкина и оперы Римского-Корсакова — «Сказки о царе Салтане») и Афрон — глупые и горячные. Они, поссорившись, убивают друг друга (у Пушкина причина их смерти остается тайной, но, скорее всего, объясняется действием чар Шамаханской царицы. Остается, кстати, неясной причина изменения либреттистом имени царицы — в опере она Шемаханская; изменено и имя царя: у Пушкина - Дадон, в опере - Додон).

Опера в ее оригинальном виде, запрещенная к постановке цензурой, так и не была исполнена при жизни композитора. Премьера состоялась в театре С.И.Зимина в Москве 7 октября 1909 года, год спустя после смерти композитора. Опера была исполнена со многими цензурными изменениями, против которых композитор при жизни восставал, - и это притом, что клавир и партитура были напечатаны Б.П.Юргенсоном по нетронутой цензурой авторской рукописи!

ВВЕДЕНИЕ

«Небылица в лицах» начинается с клича (засурдиненная труба) Золотого петушка. Перед занавесом появляется «весь как лебедь поседелый» Звездочет (по свидетельству Ю.Энгеля, Н.А.Римский-Корсаков как-то сказал: «Собственно, Звездочета следовало бы загримировать мною»). У него в руках волшебный ключ, и он обращается к зрителям:

Здесь пред вами старой сказки
Оживут смешные маски.
Сказка ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок.

Последние две строчки — мораль, которой сказка Пушкина завершается; опера же ими начинается. И уже в самом начале, в таинственно-сказочном введении, чувствуется элемент сатиры.

ДЕЙСТВИЕ I

Звездочет исчезает, и вместе с ним рассеиваются чары волшебства. Мы оказываемся в обширной палате во дворце славного Додона. Идет заседание боярской думы (цензура исправляет «боярскую думу» на «важное совещание», дабы избежать намека на Государственную думу). Царя волнует вопрос, как оградить свое царство от нападения. Царевич Гвидон считает, что опасность в том, что враг стоит близко у границы. «Уберем же рать с границы, — дает царевич дурацкий совет (одно из сатирических обличий в опере), — и поставим вкруг столицы...» Этот совет бурно принимается Додоном и боярами.

Младший царевич — Афрон — дает еще более абсурдный совет: вообще распустить рать, «а за месяц перед тем, как напасть на нас соседям, мы навстречу им поедем». Все в восторге от сообразительности младшего царевича. Полкану, однако, не нравится ни тот, ни другой совет, и Дума не знает, что делать. Решают погадать. Но возникает спор, на чем гадать — на бобах или на квасной гуще. В разгар спора появляется звездочет. Он в волшебном облачении; в оркестре звучит также волшебная сказочная музыка, уже знакомая по вступлению — это его лейтмотив, который исполняют колокольчики, струнные пиццикато и арфа в высоком регистре. Он приносит с собой решение, которое вызывает восторг Додона: звездочет дарит царю Золотого петушка, который, когда все спокойно, возвещает: «Кири-ку-ку! Царствуй, лежа на боку», но когда с границ царства грозит опасность, он кричит: «Кири-ку-ку! Берегись, будь начеку!» (Примечательная деталь: первый из приведенных возгласов Петушка у Пушкина слышится именно в момент опасности; второй возглас — плод фантазии либреттиста.) За этот подарок звездочет выпрашивает у царя Додона обещание исполнить первую его волю как свою.

Волшебник уходит, и вскоре Додон, успокоенный, ложится подремать и засыпает беспробудным сном. Ключница Амелфа уверяет, что можно превратить в спальню всю столицу. И действительно, вслед за царем весь двор, в том числе и сама Амелфа, погружается в сон. В оркестре звучит мотив, основанный на повторении «спокойного» клича Петушка. Восточные мотивы поясняют содержание сна Додона: ему грезится Шемаханская царица. Вдруг тишину нарушает пронзительный крик Петушка — его лейтмотив (с него началась опера); на сей раз он звучит попеременно у разных инструментов, и теперь музыка передает смятение и страх надвигающейся опасности. Прибежавший Полкан будит Додона и сообщает ему о грозящей беде.

Додон сообщает собравшемуся народу о начинающейся войне и тут же в весьма циничной форме облагает всех военными поборами. Вбегают царевичи и бояре. Мастерски композитор звуками оркестра передает настроение общей суеты сборов, топота конницы. Царевичи не выражают особого рвения отправиться на сражение, они предпочли бы остаться дома. Но Додон торжественно благословляет их на ратный подвиг. В конце концов царевичи отправляются в путь. Снова в столице воцаряется покой. Додон вновь призывает Амелфу, чтобы она угадала, какой сладкий сон ему снился. Амелфа догадалась: царю снилась «красна девица-душа». Додон погружается в сон и вновь видит Шемаханскую царицу: ее напевы теперь звучат дольше и облик становится отчетливее.

Вдруг снова слышится тревожный клич Золотого петушка. Опять всех охватывает смятение. На сей раз оно еще больше. Запыхавшись, появляется Полкан. Выясняется, что делать нечего: старикам придется идти на выручку детям, и во главе должен быть сам царь. Эта перспектива никак не радует Додона. Стар он стал, не под силу ему воевать: «Латы стали тесноваты, а заветный меч стал тяжел для царских плеч».

Народ славит царя и под звуки бодрого солдатского марша наставляет его: «Ты себя-то соблюди, стой все время позади».

ДЕЙСТВИЕ II

Ночь. Мрачное ущелье. Здесь нашли свой конец сыновья Додона и их воинство. Музыка живописует зловещее зрелище: хищные птицы стаями летают над трупами царевичей и воинов. Додон оплакивает своих детей, вонзивших меч друг в друга. Полкан призывает отомстить за смерть царевичей. Но кому? С наступлением рассвета становятся видны очертания шатра. (Мы догадываемся, чей это шатер, поскольку в оркестре звучат отрывки из лейтмотива Шемаханской царицы.) Полкан, убежденный, что враг скрывается в шатре, приказывает навести на него пушку. Пушкари, дрожа от страха, подчиняются приказу. Но вот полы шатра медленно распахиваются, и доблестная рать царя Додона пускается в бегство. Только Додон и Полкан остаются на месте.

В оркестре звучит пышная мелодия Шемаханской царицы. Появляется сама красавица и в своей арии обращается к солнцу («Ответь мне, зоркое светило, с востока к нам приходишь ты»). Это один из лучших эпизодов оперы. Ария часто исполняется как самостоятельное произведение в концертах и, безусловно, является одним из шедевров Н.А.Римского-Корсакова.

Додон, покоренный красотой и пением Шемаханской царицы, а также подбадриваемый воеводой, решается заговорить с нею. На его вопрос, кто она и откуда, она отвечает:

В своей воле я девица,
Шемаханская царица;
Пробираюсь же, как тать,
Город твой завоевать.

Додон принимает этот ответ за шутку. Но на его слова, что для завоевания города нужна рать, царица отвечает, что может покорить всех одной лишь своей красотой.

По приказу царицы рабыни угощают Додона и Полкана вином. Втроем они — Додон, Полкан и царица — усаживаются вместе, но по ходу рассказа царицы о томительно сладких снах, снившихся ей, Полкан вставляет глупые реплики, и царица в конце концов просит Додона, чтобы он прогнал воеводу. Наконец Додон и царица остаются одни. Царица, стараясь прельстить Додона, поет свою вторую арию («Сброшу чопорные ткани и, как солнца луч в тумане, на кумире из сребра заблистаю средь шатра»).

Теперь царица предлагает Додону спеть вместе с нею — ведь в песне так легко выразить свою любовь. Додон, даже не подозревающий, что все это насмешка над ним, с отчаянной решительностью заводит свою песню на мотив «Чижика». Царица раздражена: «Нет, ты — каменная глыба, а не чутких струн набор», — заявляет она Додону, и вспоминает, как его сыновья сражались за ее сердце и оба погибли. Царица вспоминает также о своем доме, и ее напоенная экзотическими ароматами ария «Как доедешь до Востока, там и есть моя страна», являясь резким контрастом песне Додона, пленяет своей красотой.

Царица охвачена сладостными воспоминаниями, она мечется, не находя себе места. Она изнывает от того, что все ей покоряются. «Где сыщу, кто б мог перечить, / мне во всем противоречить. / Кто б поставил сердцу грань / Твердо, властно?» Это обещает Додон! Здесь следует поразительная по силе сатиры сцена: царица снимает с Додона тяжелый шлем и вместо него повязывает ему на голове платочек; в таком дурацком виде царь пускается в пляс. И, пообещав ей «во всем противоречить», он тут же начинает покорно выполнять все ее явно издевательские приказания. Царица «хохочет без умолку, потешаясь над Додоном» (ремарка Римского-Корсакова в партитуре). В сильном возбуждении Додон предлагает царице отправиться с ним столицу. Она соглашается, и второе действие завершается трубными звуками и радостными кликами войска. Все ликуют. Царская процессия трогается в путь. Додон и Шемаханская царица едут в золотой колеснице.

ДЕЙСТВИЕ III

Музыка вступления передает настроение чего-то тревожного, предчувствия недоброго. Трубы и валторны исполняют тему Петушка, которая на сей раз звучит словно рок или судьба.

Поднимается занавес. Народ в тревоге и страхе. Все ждут возвращения царя. Появляется Амелфа. Все обращаются к ней, чтобы она сказала правду, где царь, что с ним, цела ли рать. Амелфа придумывает сказку о подвигах царя, сообщает народу, что царь едет с прекрасной девицей, которая будет новой царицей, рассказывает о гибели царевичей, причем представляет дело так, что их «злою смертию казнил» сам Додон. Цель Амелфы поддержать в народе страх. Небо затягивает грозная туча, предвещая скорую бурю.

Но вот звучат трубы и въезжает колесница; в ней Додон и Шемаханская царица. У входа во дворец на спице, ярко блестя на солнце, сидит Золотой петушок. Он притаился и молчит. Всех изумляет свита Шемаханской царицы: великаны, карлики, кривые, арапы, рабыни, лица которых закрыты вуалью. Народ приходит в возбуждение, и вот уже звучит приветствие народа царю, заключительные слова которого: «Для тебя (царя. — А.М.) мы родились и семьей обзавелись». Примечательно, что хор этот не что иное, как видоизмененная мелодия Золотого петушка.

Появляется звездочет. Народ расступается перед ним и дает ему дорогу. Взгляд его прикован к Шемаханской царице. Сама же царица пристально вглядывается в волшебника, как будто что-то припоминая. Она обращается к Додону с вопросом, кто этот человек? В оркестре звучит лейтмотив звездочета (колокольчики, арфа, пиццикато виолончелей). Как предвестие ужасного исхода, звучит удар грома.

Царь поначалу приветливо встречает звездочета — он не забыл, что обещал ему исполнить в качестве платы за Золотого петушка его желание, как свое. И вот звездочет просит отдать ему Шемаханскую царицу. Все поражены, но больше всех — Додон. Это никак не могло прийти ему в голову. Он предлагает звездочету все что угодно — вплоть до полцарства, но о Шемаханской царице не может быть и речи. Однако звездочету ничего не нужно, только царица. Тогда Додон приходит в ярость и велит звездочету убираться, пока цел. Звездочет упирается, и тогда Додон ударяет его жезлом по лбу. Звездочет падает мертвым.

Все в смятении, солнце прячется за тучи, гремит гром. И только Шемаханская царица злорадно смеется. И когда Додон хочет поцеловать ее, она отталкивает его и бросает ему гневно: «Пропади ты, злой урод, и дурацкий твой народ!»

Додон хочет думать, что царица пошутила, но — впервые после возвращения царя — раздается крик Золотого петушка: «Кири-ки-ку! В темя клюну старику!»

Петушок взлетает со своей спицы, на которой он все это время сидел. Народ пытается удержать его, но он подлетает к Додону, садится ему на голову и клюет его в самое темечко. Додон падает замертво. Все замерли в ужасе. Сверкает молния и раздается раскат грома. В наступившей полной тьме слышится лишь злорадный смех Шемаханской царицы. Когда снова становится светло, все видят, что нет ни Золотого петушка, ни Шемаханской царицы, а Додон мертвый лежит на земле.

Народ поет хор — надгробный плач, стенание. Одни скорбят о «вечно незабвенном царе», другие прославляют Додона. Постепенно музыка становится светлее. Звучат мотивы, знакомые по первому действию, когда царь, стража и Амелфа погрузились в сладкий сон, разморенные весенним солнышком. Но отрадные воспоминания пролетают, и народ вновь заботит, «что даст новая заря? Как же будем без царя?» Пение замолкает, и все, павши ниц, безутешно рыдают. Занавес опускается.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Складки занавеса раздвигаются, и перед зрителями появляется — точно так же, как во введении — звездочет. Его цель — развеять тягостное настроение, которое вызвала развязка оперы. Мораль и стихи (либреттиста), которыми она сформулирована, откровенно слабы:

Вот чем кончилася сказка,
Но кровавая развязка,
Сколь ни тягостна она,
Волновать вас не должна.
Разве я лишь да царица
Были здесь живые лица,
Остальные — бред, мечта,
Призрак бледный, пустота...

А. Майкапар

Золотой петушок

"РУСЛАН И ЛЮДМИЛА"

Опера в пяти действиях Михаила Ивановича Глинки на либретто композитора В.Широкова,

при участии К.Бахтурина, Н.Кукольника, Н.Маркевича, А. Шаховского,

основанное на одноименной поэме Александра Сергеевича Пушкина.

Действующие лица:
СВЕТОЗАР, великий князь Киевский (бас)
ЛЮДМИЛА, его дочь (сопрано)
РУСЛАН, киевский витязь, жених Людмила (баритон)
РАТМИР, князь хазарский (контральто)
ФАРЛАФ, витязь варяжский (бас)
ГОРИСЛАВА, пленница Ратмира (сопрано)
ФИНН, добрый волшебник (тенор)
НАИНА, злая волшебница (меццо-сопрано)
БАЯН, певец (тенор)
ЧЕРНОМОР, злой волшебник (без слов)
СЫНОВЬЯ СВЕТОЗАРА, ВИТЯЗИ, БОЯРЕ И
БОЯРЫНИ, СЕННЫЕ ДЕВУШКИ, НЯНИ И МАМКИ,
ОТРОКИ, ГРИДНИ, ЧАШНИКИ, СТОЛЬНИКИ,
ДРУЖИНА и НАРОД; ДЕВЫ ВОЛШЕБНОГО ЗАМКА,
КАРЛИКИ, РАБЫ ЧЕРНОМОРА, НИМФЫ И УНДИНЫ.

Время действия: былинное («давно минувшие дни»).
Место действия: Киев и сказочные места.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, 27 ноября (9 декабря) 1842 года.

Премьера «Руслана и Людмилы» была приурочена к шестилетней годовщине постановки первой оперы Глинки — «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») — и состоялась на той же сцене Большого театра в Санкт-Петербурге и в то же число (27 ноября / 9 декабря), что и «Жизнь за царя».

Сейчас, когда опубликованы материалы, касающиеся работы Глинки над оперой — ее план, письма композитора к В.Широкову, либреттисту, не говоря уж об автобиографических записках композитора, — трудно понять, как можно было упрекать Глинку в беспечности по отношению к созданию либретто. А такие упреки раздавались со стороны современников композитора, да и позже: «Либретто сочинялось почти без предварительного, строго обдуманного плана, писалось по клочкам и разными авторами», — писал в свое время А.Серов.

Надо признать, однако, что поводом для такого представления о работе над оперой послужили в какой-то мере слова самого Глинки. Вот что он писал в своих «Записках»: «В 1837 или 1838 году, зимою, я однажды играл с жаром некоторые отрывки из оперы «Руслан». Н.Кукольник, всегда принимавший участие в моих произведениях, подстрекал меня более и более. Тогда был там между посетителями Константин Бахтурин; он взялся сделать план оперы и намахал его в четверть часа под пьяную руку, и вообразите: опера сделана по этому плану! Бахтурин вместо Пушкина! Как это случилось? — Сам не понимаю». Надо сказать, что на этом участие Бахтурина (если верить Глинке, что это его план) и закончилось.

Сохранившиеся планы и материалы самого Глинки со всей очевидностью доказывают его кропотливую работу над малейшими деталями сюжета. И можно согласиться с В.Стасовым, утверждавшим, что «никогда еще никакой композитор более Глинки не заботился о либретто и всех его подробностях, начиная от самых крупных и кончая самыми мелкими, и никогда никакой композитор не представлял менее Глинки чего бы то ни было произволу и вкусу своего либреттиста».

Успех оперы на премьере был весьма скромным. «Первый акт прошел довольно благополучно, — вспоминал впоследствии Глинка. — Второй акт прошел также недурно, за исключением хора в голове. В третьем акте Петрова-воспитанница (замечательная певица Анна Петрова в день премьеры была нездорова, и ее заменяла молодая певица, тоже по фамилии Петрова — Анфиса. — A.M.) оказалась весьма слабою, и публика заметно охладела. Четвертый акт не произвел эффекта, которого ожидали. В конце же 5-го действия императорская фамилия уехала из театра. Когда опустили занавес, начали меня вызывать, но аплодировали очень недружно, между тем усердно шикали, и преимущественно со сцены и оркестра. Я обратился к бывшему тогда в директорской ложе генералу Дубельту с вопросом: «Кажется, что шикают; идти ли мне на вызов?» — «Иди, — отвечал генерал. — Христос страдал более тебя»».

Отъезд царской семьи до окончания спектакля, конечно, не мог не сказаться на приеме оперы у публики. Тем не менее в первый сезон своего существования опера прошла в Петербурге 32 раза. Примечательно в связи с этим, что Ф.Лист, посетивший Санкт-Петербург в 1843 году, засвидетельствовал Глинке, что в Париже опера тоже была дана 32 раза (для сравнения: «Вильгельм Телль» в первый сезон в Париже был дан 16 раз).

Подлинный манускрипт оперы — автограф Глинки — не сохранился. В 1894 году В.П.Энгельгардт писал М.Балакиреву: «Полной автографной партитуры «Руслана» никогда не существовало. Глинка писал эту оперу небрежно. Отдельные номера посылались им в театральную контору для переписки, оттуда не возвращались и там пропадали. Все, что уцелело от «Руслана», было собрано мною в разное время и в разных местах и хранится ныне в императорской Публичной библиотеке вместе с многими автографами нашего гениального композитора, подаренными мною библиотеке».

Единственный экземпляр партитуры — тот, что принадлежал театральной дирекции и служивший для первой постановки оперы под руководством самого Глинки, к несчастью, сгорел при пожаре театра-цирка (ныне Мариинского театра) в 1859 году. В восстановлении партитуры «Руслана» по просьбе сестры композитора Л.И.Шестаковой принимали участие Н.А.Римский-Корсаков, М.А.Балакирев и А.К.Лядов.

Глинка использовал оркестровый прием подражания гуслям, арфа пиццикато и фортепиано, — который взяли на вооружение другие композиторы, в частности Н.А.Римский-Корсаков в «Снегурочке» и «Садко».

ДЕЙСТВИЕ I

Роскошная великокняжеская гридница в Киеве. Свадебный пир. За столом сидит Светозар, по обеим сторонам от него Руслан и Людмила. Гости и музыканты. Отдельно — Баян с гуслями. Светозар выдает свою дочь Людмилу замуж за славного витязя Руслана. Баян играет и поет на этом пиру. Он воспевает русское воинство, некогда отправившееся на Царьград. Гости просят «сладостного певца» воспеть жениха и невесту. В первой своей песне Баян предсказывает судьбу Руслана и Людмилы: «За благом вслед идут печали, / Печаль же — радости залог».

Руслан, Святозар и оба соперника-жениха — хвастливый и трусливый Фарлаф и пылкий мечтательный Ратмир — каждый по-своему реагирует на слова Баяна. Встревожена и Людмила. Баян успокаивает влюбленных, говоря: «Мчится гроза, но незримая сила / Верных любви защитит». Хор поет славословие князю. Во второй своей песне Баян обращается к далекому будущему. Он предрекает, что пройдут века и «младой певец» восславит Руслана и Людмилу и их «от забвения сохранит» (Под «младым певцом» Пушкин, естественно, подразумевал себя: он написал «Руслана» в 1820 году, когда ему не было еще и 21 года.) Хор вновь славит князя, но теперь вместе с ним и Людмилу и Руслана. Все встают из-за стола.

Людмила грустит о том, что должна покинуть отчий дом, да и Киев (каватина «Грустно мне, родитель дорогой!»). Няни и сенные девушки хором, написанным в чисто национальном характере («Не тужи, дитя родимое!»), утешают ее. Она, в свою очередь, шутливо обращается сначала к Фарлафу («Не гневись, знатный гость»), а затем к Ратмиру («Под роскошным небом юга / Сиротеет твой гарем») и подбадривает неудачливых претендентов на ее руку. К Руслану же она обращается со словами, полными любви. Светозар благословляет молодых. Следует великолепный хор «Лель таинственный, упоительный».

Внезапно раздается короткий сильный удар грома; темнеет. Все напуганы. Становится еще темнее. Раздается еще один удар грома — теперь сильный и продолжительный. Появляются два чудовища и уносят Людмилу. Гром постепенно стихает. Все поражены и пребывают в оцепенении. Руслан, Ратмир, Фарлаф и Светозар поражены: «Что значит этот дивный сон, / И это чувств оцепененье, / И мрак таинственный кругом?» Но вот мрак быстро рассеивается; становится светло, как прежде. Но где Людмила? Где юная княжна? Все в недоумении; все в ужасе. Убитый горем, Светозар взывает о помощи: он обещает отдать Людмилу в супруги тому, кто вернет ее. Все три витязя готовы отправиться на ее поиски.

ДЕЙСТВИЕ II

Картина 1. Пещера Финна. Сюда в поисках Людмилы пришел Руслан. Финн приветствует Руслана («Добро пожаловать, мой сын»). Он рассказывает витязю, кто его оскорбитель — это «волшебник страшный Черномор». Руслан спрашивает Финна, кто он сам, Финн, «судьбы наперсник непонятный»? Отвечая на вопросы Руслана, Финн в знаменитой балладе рассказывает грустную повесть о своей несчастной любви (некоторые критики, в частности А.Н.Серов, считали эту балладу чересчур длинной для театрального действа: «Интересно ли витязю, который в мучительном нетерпении ищет свою возлюбленную невесту, слушать историю о том, что какой-то чухонский колдун, совсем чужой для витязя, сорок лет назад был влюблен в капризную чухонскую красавицу!..»).

Итак: когда-то давным-давно Финн пас стада на просторных полях своей далекой родины. Молодой пастух полюбил красавицу Наину. Но гордая Наина оставалась равнодушной к любовным излияниям Финна. Тогда он решил завоевать любовь Наины ратными подвигами, славой и богатством. Десять лет он сражался с врагами. И вот он приносит к ногам своей возлюбленной меч победителя, золото и жемчуг. Но и это оставило Наину равнодушной; она скрылась, промолвив: «Герой, я не люблю тебя». И тогда Финн отправился к колдунам, которые живут под покровом вечной тишины, среди лесов, в глуши далекой: он решил овладеть их искусством, чтобы чарами приворожить Наину.

И вот, когда он овладел искусством колдунов, он зовет духов, и перед ним предстает «старушка дряхлая, седая, с горбом, с трясучей головой, печальной ветхости картина...» Это была Наина. Но теперь она воспылала страстью к Финну. Он же бежит от нее. Наина возненавидела его за это бегство, и она, предупреждает Финн Руслана, возненавидит и его. Но он, Руслан, не должен ее бояться и не должен унывать.

Руслан благодарит Финна за рассказ и за наставления. Он вопрошает, где Людмила? Где ненавистный злодей? Финн успокаивает Руслана, говоря, что Людмила ему верна. Медлить нечего. Людмила его ждет, и он отправляется на «север далекий».

Картина 2. Пустынное место. Появляется Фарлаф. Трусливый претендент на руку Людмилы уже готов отказаться от поисков. Он поет: «Я весь дрожу...» В этот момент появляется Наина. Не назвавшись, она сразу же обещает помочь ему «Руслана победить, Людмилой овладеть». Но кто она сама, в испуге спрашивает Фарлаф. Она не открывается ему, а только отсылает его домой ждать ее. Но Фарлаф неспокоен. И тогда она говорит ему, что она волшебница Наина. Его сердце переполняется ликованием — теперь-то уж он, конечно, победит. Он поет свою знаменитую арию, написанную в форме рондо: «Близок уж час торжества моего». Эта ария один из самых блестящих номеров оперы.

Картина 3. Все дальше уходит Руслан в поисках Людмилы. Вот он оказывается на поле старой битвы. Все окутано туманом. Все поле усыпано костями. Руслан вопрошает: «О поле, поле, / Кто тебя усеял мертвыми костями?» Среди всех этих следов давней битвы Руслан ищет богатырский меч, который был бы по нему. Но все, что ему попадается, не то.

Туман рассеивается. Вдали видна громадная Голова. Она обращается к Руслану: «Кто здесь блуждает?». Голова гонит пришельца, чтобы он не тревожил «тлеющих витязей сон непробудный». Но Руслан не думает уходить. Тогда Голова дует навстречу Руслану; поднимается буря. Витязь в гневе поражает Голову копьем. Голова отшатывается, и тогда обнаруживается меч, который она хранила.

И вот Голова рассказывает историю этого меча. Когда-то их было два брата, великан и карлик (Черномор), вся сила которого заключена была в его бороде. В чудесном замке хранился волшебный меч-кладенец. Обоим братьям он грозил смертью. Каждый из братьев хотел сохранить меч у себя. Хитростью коварный карлик отрубил голову великану, и она улетела в эту пустыню и погребла под собой меч. Теперь «Меч сей чудесный / Злобе коварной/ Положит конец!» — восклицает Руслан, поняв, что злой карлик, Черномор, и есть его оскорбитель, о котором ему рассказал Финн.

ДЕЙСТВИЕ III

Волшебный замок Наины. Сюда хитрая Наина решила завлечь витязей, ищущих Людмилу. Здесь она намеревается их погубить. Прекрасные девы зазывают путника отдохнуть в их покоях. Наина уверяет витязей, что напрасно они ищут Людмилу.

Наина и девы исчезают. Появляется Горислава, которую покинул Ратмир. Она поет свою восхитительную томную арию («Какие сладостные звуки / Ко мне неслись в тиши!»). Горислава тоскует о своем возлюбленном Ратмире. Допев арию, Горислава уходит. К замку приближается сам Ратмир; он устал от долгого пути. Настает черед его арии («И жар, и зной / Сменила ночи тень»). Призывы и моленья Гориславы тщетны: Ратмир обольщен коварными волшебными девами. «Скорей сюда ко мне слетайте, чудные девы мои!» — последние слова его арии.

Появляются девы Наины и своими плясками — традиционный балетный номер в опере — очаровывают Ратмира. Возвращается Горислава. Она счастлива вновь видеть Ратмира. Он же смотрит на нее и не видит: ему докучают ее мечты, он хочет предаться минутным наслаждениям. Девы окружают Ратмира и заслоняют Гориславу. Они увлекают его с собой. Тщетно пытается Горислава предостеречь его от соблазна.

Приближается Руслан. Девы рады видеть другого гостя, которого шлет к ним на его погибель Наина. Горислава жалуется Руслану на свою судьбу и молит его, чтобы он вернул ей Ратмира. Руслан очарован Гориславой, его «сердце ноет и трепещет». Неожиданно появляется Финн. Он разрушает колдовские чары: поводит волшебным жезлом, и замок мгновенно превращается в лес.

ДЕЙСТВИЕ IV

Волшебные сады Черномора. Здесь томится Людмила. Она поет: «Вдали от милого, в неволе / Зачем мне жить на свете боле?» Она хочет броситься в воду, но оттуда появляются водяные девы и удерживают ее. Они поют свой короткий хор «Покорись судеб веленьям» и исчезают. Теперь стараются утешить Людмилу волшебные девы, вышедшие из цветов. Они поют ей и затем тоже исчезают. Ничто не может утешить Людмилу. И вот появляется роскошно убранный стол. Но Людмила все отвергает: «Не нужно мне твоих даров, / Ни скучных песен, ни пиров!» В конце концов при упоминании невидимым хором, который вступает с нею в диалог, Черномора, Людмила падает без чувств. Над ней опускается прозрачный шатер. Волшебные девы обвевают ее опахалами из перьев Жар-птицы.

Звучит «Марш Черномора» — быть может, самый знаменитый эпизод оперы. У Глинки здесь подробная авторская ремарка: «Появляется шествие: музыканты, рабы и подвластные Черномора; наконец и сам волшебник — старик-карлик с огромнейшей бородой, которую несут на подушках арапчата. Людмила приходит в себя и, когда Черномор садится возле нее на трон, выражает жестом негодование.

По знаку Черномора начинаются танцы: турецкий, затем арабский и лезгинка. Неожиданно раздаются звуки трубы, зовущие Черномора на поединок. Вдали показывается Руслан. Общее волнение. Черномор повергает Людмилу в волшебный сон и убегает с частью своей свиты». Все детали этой ремарки находят великолепное выражение в оркестре, в частности, в балетных номерах в грациозном танце девочек, в забавной пляске арапчонков, в гениальнейшей обработке национально-лезгинского мотива.

Итак, погрузив Людмилу в волшебный сон, Черномор удаляется — он отправляется навстречу Руслану. В поединке с Черномором Руслан выходит победителем. Он является перед зрителями, и борода Черномора обвита вокруг его шлема. Вместе с Русланом появляются Горислава и Ратмир. Руслан с воодушевлением обращается к Людмиле и сообщает о своей победе. Но Людмила не слышит. «Волшебный сковал ее сон», — объясняют Руслану Горислава и Ратмир. Руслан в отчаянии: может быть, она его надежде изменила? Руслан пытается разбудить Людмилу. Но она — под властью волшебных чар. «Скорее в отчизну!» — восклицает Руслан. Там кудесники возвратят Людмилу к жизни.

ДЕЙСТВИЕ V

Картина 1. Лунная ночь. В долине, по пути в Киев, расположились на ночлег Руслан со все еще заколдованной Люмилой, Ратмир с Гориславой и бывшие рабы Черномора. Ратмир сторожит стан. Взволнованные, прибегают рабы Черномора: в полночь деву-красавицу вновь похитили («духи ночей» — по словам рабов), и Руслан бросился за ней. По знаку Ратмира рабы удаляются.

На призыв Ратмира является Финн. У него в руках волшебный перстень. Он успокаивает Ратмира, вручает ему перстень и отправляет его в Киев. Этот перстень разбудит Людмилу. Ратмир обещает отнести перстень в Киев и вручить его Руслану.

Картина 2. Княжеский дворец в Киеве (тот же, что был в первом действии). В гриднице, в глубине, на высоком, богато убранном ложе покоится спящая Людмила. Ее окружают Светозар, Фарлаф, придворный, сенные девушки, няни, мамки, отроки, гридни, дружина и народ. Хор взывает, чтобы Людмила проснулась.

Светозар обращается к Фарлафу, который, похитив Людмилу у Руслана из стана, принес ее в Киев. Великий князь Киевский молит Фарлафа разбудить Людмилу, но тот не в силах этого сделать. Он взывает к Наине: «Наина, сжалься: Фарлаф погиб!» — восклицает он. Все тщетно.

Слышно приближение всадников. Входит Руслан, Ратмир и Горислава. Фарлаф в ужасе. Объятый страхом, он скрывается. Руслан с волшебным перстнем подходит к спящей Людмиле. Все замерли в ожидании (хор: «Что будет с нею?»).

Руслан взывает к Людмиле, чтобы она проснулась. И - о чудо! - она оживает. Все ликуют. Занавесы гридницы раскрываются; вдали виден древний Киев. Народ радостно устремляется к князю. Хор славит богов, отчизну, Руслана и Людмилу. Всеобщее ликование.

А. Майкапар

Руслан и Людмила

"ИОЛАНТА"

Лирическая опера в одном действии (в настоящее время опера идет в двух действиях)
Петра Ильича Чайковского на либретто М.И.Чайковского по пьесе В.Р.Зотова,

которая, в свою очередь, основана на драме Генриха Герца «Дочь короля Рене».

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

РЕНЕ, король Прованса (бас)
РОБЕРТ, герцог Бургундский (баритон)
ВОДЕМОН, граф, бургундский рыцарь (тенор)
ЭБН-ХАКИА, мавританский врач (баритон)
АЛЬМЕРИК, оруженосец короля Рене (тенор)
БЕРТРАН, привратник дворца (бас)
ИОЛАНТА, дочь короля Рене (слепая) (сопрано)
МАРТА, жена Бертрана, кормилица Иоланты (контральто)
подруги Иоланты:
БРИГИТТА (сопрано)
ЛАУРА (меццо-сопрано)
ПРИСЛУЖНИЦЫ И ПОДРУГИ ИОЛАНТЫ, СВИТА КОРОЛЯ, ВОЙСКО ГЕРЦОГА БУРГУНДСКОГО И ОРУЖЕНОСЦЫ.

Время действия: XV век.
Место действия: в горах Южной Франции.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, Мариинский театр, 6 (18) декабря 1892 года.

Существуют устоявшиеся каноны оперного жанра. Оперный спектакль должен отвечать некоторым формальным требованиям: он должен иметь определенную продолжительность (занимать вечер) и предоставлять посетителю спектакля определенное развлечение (занимать слушателя). Из первого требования естественным образом вытекает, что при условии продолжительности одного действия примерно 40 минут (время сохранения концентрированного слушательского внимания), действий должно быть три.

Подавляющее большинство опер так и построено (даже такой разрушитель традиций, как Вагнер, в огромном большинстве своих опер придерживался именно этой модели). Что касается комической оперы, то она родилась из старинной opera-buffa, которая давалась в антрактах трехактной opera-seria и, следовательно, имела - по закону жанра - два акта; таковой является, например, «Севильский цирюльник», двухактная опера (в сущности, большая opera-buffa) Россини; и если эта опера ставится теперь в трех действиях, то знайте, что делается это в интересах буфета театра; современные постановки «Дон-Жуана» в трех и даже в четырех действиях, строго говоря, входят в противоречие с изначальным замыслом Моцарта представить «комическую оперу».

Из второго требования — «представление должно занимать слушателя» (строго говоря, оперу — слушают, балет — смотрят) — вытекает необходимость внесения разнообразия в сценическое действие. Радикальное решение этой проблемы — введение в оперу балетных номеров. Эта традиция утвердилась и в западной оперной классике, и быть может, в особенности, в русской. Примеров множество: «Жизнь за царя (Иван Сусанин)» и «Руслан и Людмила» Глинки, «Русалка» Даргомыжского, «Князь Игорь» Бородина, «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» Чайковского, «Садко» Римского-Корсакова...

Естественно, что, когда речь идет о постановке одноактной оперы, не занимающей полного театрального вечера, возникает проблема дополнения ее чем-то другим. Что касается одноактной «Иоланты», сам композитор планировал (и так было на премьере оперы) соединить ее с двухактным балетом «Щелкунчик». Тем самым театральный вечер становился трехактным, а также сохранялось традиционное соединение пения и танца. Очевидно, Чайковский должен был находиться под очень сильным впечатлением от знакомства с оперой «Алеко» (тоже одноактной) девятнадцатилетнего Сергея Рахманинова, если предложил ему давать его оперу в один вечер с «Иолантой» вместо своего собственного балета.

Опера открывается интродукцией, порученной исключительно духовым инструментам. Такая инструментовка вызвала недоумение у современников композитора, которые, несомненно, имели право высказываться на этот счет, например Н.А.Римский-Корсаков. Он писал в «Летописи моей музыкальной жизни»: оркестровка «на этот раз сделана Чайковским как-то шиворот-навыворот: музыка, пригодная для струнных, поручена духовым, и наоборот, отчего она звучит иной раз даже фантастично в совершенно неподходящих для этого местах (например, вступление, написанное почему-то для одних духовых)».

Когда занавес поднимается, взору зрителя открываются королевские владения в Провансе. Красивый сад с роскошной растительностью; павильон в готическом стиле; в глубине сада — стена с маленькой входной дверью, почти скрытой растениями; кусты цветущих роз; плодовые деревья. Четыре музыканта играют. Иоланта собирает плоды, ощупью находя их на деревьях. Бригитта, Лаура и несколько прислужниц подставляют ей ветви со спелыми плодами. Марта держит корзину, куда Иоланта кладет их. Ее движения становятся медленны, и наконец, понуря голову, она опускает руки.

Иоланта томится. «Чего-то мне недостает...» — размышляет она, обращаясь при этом не в ту сторону, где стоят Бригитта и Лаура. Они подходят к ней. Иоланта благодарит их за доброе к ней отношение. Они отвечают, что служить ей — их долг, но Иоланта хочет считать их своими подругами, а не слугами. Она призывает Марту подойти ближе к ней, касается пальцами ее глаз и чувствует, что они влажные. Она догадывается, что Марта плачет. Но почему? - удивляется Иоланта. Марта объясняет, что не может сдержать слез, когда плачет сама Иоланта. Но ведь Марта не касалась пальцами ее глаз и не чувствовала в них слез (а голос мой, рассуждает Иоланта, оставался тверд), откуда же она, Марта, узнала, что она, Иоланта, плачет? — удивлена Иоланта.

Марта и подруги смущены. Иоланта становится подозрительной («Нет, тут что-то есть, чего нельзя сказать мне!»). (Иоланта слепа от рождения, но не знает, что другие люди живут иначе. По требованию короля Рене окружающие тщательно скрывают от нее эту тайну, никто из посторонних не может проникнуть в замок, иначе его ждет смерть. В счастливом неведении Иоланта проводит дни среди подруг, однако с недавнего времени смутные душевные порывы и стремления нарушают ее покой. Она плачет, тоскует, страдает. Марта и подруги стараются успокоить Иоланту; они призывают музыкантов, чтобы те сыграли что-нибудь веселое. Но Иоланта останавливает их. Они уходят. Ничего не хочет Иоланта — ни прясть, ни петь, ни сказки слушать. Она просит нарвать ей цветов — она будет их перебирать, и это ее успокоит, ведь она всю ночь провела без сна.

Подруги уходят; остается одна Марта, кормилица Иоланты. Девушка с большим чувством обращается к ней в своем знаменитом ариозо «Отчего это прежде не знала», в котором задумчиво-созерцательное настроение сменяется страстным порывом.

Из глубины сада доносятся смех и восклицания Бригитты, Лауры и других девушек. Они вбегают, неся корзину, полную цветов. Звучит проникнутый беспечной радостью грациозный хор девушек «Вот тебе лютики, вот васильки». Иоланта хочет, чтобы все подруги были вместе, она дотрагивается до чьей-то руки, думает, что это Бригитта, но на самом деле это Лаура. Иоланта просит Марту спеть ее любимую песню. Ей кажется, что подруги скучают, она взволнована, Бригитта и Лаура ее успокаивают. Марта укладывает Иоланту; одна из прислужниц берет опахало и тихо машет им над головой засыпающей Иоланты.

Бригитта и Лаура начинают петь колыбельную песню, затем к ним присоединяются Марта и прислужницы («Спи, пусть звуки колыбельной навевают сны»). Иоланта уснула. По знаку Марты входят слуги и осторожно уносят заснувшую Иоланту. Бригитта, Лаура, Марта и прислужницы уходят за ней, и песня постепенно замирает.

Вскоре раздается сигнальный звук охотничьего рога и стук в калитку. В сад входит Бертран. Он отворяет калитку. Перед ним Альмерик, он хочет передать приказ короля. Но обычно приказы приносит Рауль, оруженосец, друг Бертрана. Пришелец сообщает, что Рауль накануне умер и он, Альмерик, теперь его заменяет. Бертран скорбит о смерти своего друга. Он принимает от Альмерика письмо, читает его, кланяется новому оруженосцу и впускает его в сад.

Альмерик еще и сам не знает, где он оказался. Он сообщает, что вскоре сюда прибудет сам король и вместе с ним знаменитый мавританский врач. И все же, где он находится, кто здесь живет? Бертран объясняет ему, что он у дочери короля Рене слепой Иоланты, невесты Роберта, герцога Бургундии. В разговоре с Альмериком Бертран объясняет суть ситуации с Иолантой: король желает скрыть слепоту Иоланты от герцога Роберта, пока она не исцелится.

Вдали слышны звуки призывного рога — прибыл сам король. Бертран отворяет калитку. Входит король и вместе с ним Эбн-Хакиа, мавританский врач. Эбн-Хакиа пользуется тем, что Иоланта спит, и хочет осмотреть ее в этом состоянии. Марта провожает его к Иоланте. Король пребывает в нетерпеливом ожидании: каков будет вердикт врача? Он поет арию «Ужели роком осужден». Ее суровая, скорбно-патетическая мелодия воплощает душевные страдания отца.

Со ступеней террасы сходит Эбн-Хакиа. Он обращается к королю со словами надежды. Но имеется одно условие исцеления Иоланты — она должна узнать о своем несчастье. Король в ужасе («И я о мрачной доле убожества ей должен рассказать, раскрыть всю глубину ее несчастья, не ожидая доброго конца?»). И вот врач в своем монологе — арии «Два мира», написанной с явно выраженным восточным колоритом, — формулирует философско-этическую концепцию прозрения:

Два мира — плотский и духовный —
Во всех явленьях бытия
Нами разлучены условно,
Они едины, знаю я.
На свете нету впечатленья,
Что тело знало бы одно,
Как все в природе, чувство зренья
Не только в нем заключено.
И прежде чем открыть для света
Мирские, смертные глаза,
Нам нужно, чтобы чувство это
Познать сумела и душа.
Когда появится сознанье
Великой истины в уме,
Тогда возможно, властитель мощный,
Да, тогда возможно, что желанье
Пробудит свет в ее очах.

К сожалению, стихи этой арии весьма посредственны и не требуют комментариев. Однако комментариев требует их философский смысл. В период создания «Иоланты» Чайковский был увлечен философией Спинозы, и слова врача-мавра живо напоминают некоторые из идей этого философа. Согласно Спинозе («Этика», часть 1 «О Боге»), Бог и природа — это единая, вечная и бесконечная субстанция. Качественная характеристика субстанции раскрывается, по Спинозе, в понятии атрибута как ее неотъемлемого свойства. Число атрибутов в принципе может быть бесконечно, хотя конечному человеческому уму открываются только два из них - протяжение (res extensa, то есть материальное) и мышление (res cogitas, то есть идеальное). Иными словами, материальное и идеальное пребывают в нерасторжимом единстве, и условием — в случае с Иолантой — прозрения физического (материального) является прозрение духовное (идеальное).

Ответа короля Эбн-Хакиа готов ждать до вечера этого дня. Он уходит. Но король полон решимости не раскрывать Иоланте тайну ее недуга («Вход сюда ценою жизни купит, кто пожелает тайну ей открыть»). Король уходит.

Сад некоторое время пуст, затем у калитки раздаются голоса Роберта и Водемона, сбившихся с пути двух рыцарей. Еще в детстве Роберт был обручен с Иолантой, но никогда ее не видел и не знал, что она слепа. Теперь, когда он стал взрослым, все его помыслы направлены к графине Лотарингии Матильде, и он едет к королю Рене, чтобы просить его о расторжении помолвки с Иолантой. Так они оказались у этой калитки, которую открывают, и входят (они и не подозревают, что уже оказались во владениях короля Рене).

Рыцари видят запрещающую надпись и недоумевают, почему «сюда нельзя войти под страхом смертной казни». Но их не страшит угроза смерти, и они направляются в глубь сада, рассуждая по дороге о том, кем могла бы оказаться Иоланта: «А вдруг она прелестна?» — задается вопросом Водемон. «Наверно, чопорна, горда...» — предполагает Роберт, и поскольку мечтает лишь о Матильде, то поет здесь свою знаменитую арию «Кто может сравниться с Матильдой моей».

Так они разговаривают между собой, но в какой-то момент задаются все же вопросом: «Где же мы?» Все окружающее представляется им истинным раем. Они замечают «следы прелестной ножки... они ведут к террасе...» Водемон поднимается на террасу (дверь оказывается открытой), и его взору предстает спящая Иоланта. Он поражен ее красотой и не может подавить возглас восхищения. Иоланта просыпается. Водемон сбегает с террасы и сообщает Роберту, что Иоланта проснулась и идет сюда. Роберт старается силой увести Водемона. Тот вырывается.

Иоланта слышит незнакомые голоса, она спрашивает незнакомцев, кто они. Роберт просит Водемона не открываться и не называть их имен. Водемон, однако, представляется и говорит, что они заблудились. Иоланта приветливо встречает их, она хочет напоить их вином и идет за ним. Роберт опасается, что это западня, что им грозит гибель. Он уходит.

Наступает центральный эпизод оперы — встреча Водемона и Иоланты. Иоланта возвращается с двумя кубками вина. Водемон берет один кубок и пристально смотрит на Иоланту — он не исключает мысли о возможном отравлении, но из этих рук с отрадой готов принять смерть. Иоланта продолжает держать поднос со вторым кубком, ожидая, что его возьмет Роберт. На ее вопрос, где же Роберт, Водемон отвечает, что он ушел.

Иоланта сожалеет: она «рада всем, кто здесь бывает». Водемон восхищен красотой Иоланты и признается, что видит, что она слепа. Иоланта необычайно взволнована, она подходит к кусту роз и срывает в замешательстве цветы. Ей, признается она, его слова слушать странно и приятно. Водемон просит сорвать ему красную розу. Иоланта срывает цветок и подает ему. Но это оказывается белая роза. Он снова просит красную, и Иоланта снова срывает белую. Водемон говорит ей об этом, но Иоланта ничего не может понять. Что значит «красную?» — недоумевает она.

Водемон начинает догадываться, в чем дело. Он срывает несколько роз и настойчиво спрашивает, сколько их у него. Она просит их потрогать (чтобы сосчитать). Он отступает. Теперь ему совершенно ясно: Иоланта слепая. Охваченный состраданием, он рассказывает ей о том, как прекрасен свет, вечный источник радости и счастья («Чудный дар природы вечной»). Иоланта в упоении, Иоланта внимает словам Водемона.

Появляется король. Иоланта идет ему навстречу и обнимает его. Выходят Эбн-Хакиа, Бертран и Альмерик. Король гневно обращается к Водемону: кто он и как вошел сюда? Он отвечает, как все было. В разговор вступает Иоланта, и становится ясно, что теперь она знает о своей слепоте. Король в отчаянии. Его успокаивает Эбн-Хакиа:

Сознанье в ней теперь проснулось,
Открылась истина уму!
Питай надежду,
Что в ней желанье пробудит свет!
Теперь возможно, что желанье
Даст ей свет!

(Эти слова мавританского врача — еще один косвенный перепев Спинозы). Звучит большой ансамблевый номер, в котором вместе с Эбн-Хакиа поют Иоланта (в восторге от открывшейся ей истины), Водемон (в отчаянии от открытой Иоланте истины), Бертран, Марта, Альмерик, Лаура и Бригитта (в гневе на незнакомца за его дерзость и нарушение приказа короля).

Теперь король угрожает (притворно) Водемону смертной казнью. Иоланта в отчаянии и призывает врача, чтобы он сказал ей, что она должна претерпеть, чтобы спасти Водемона. Тот говорит ей, что она должна всего лишь «пламенно желать увидеть свет». Иоланта горячо и страстно поет свою арию «Нет, назови мученья, страданья, боль: / О, чтоб его спасти, / Безропотно могу я все снести».

Водемон покорен Иолантой, он падает перед ней на колени («Ангел светлый! дорогая, / Пред тобой склоняюсь я!»). Он готов за нее умереть. «Нет, — восклицает Иоланта. — Живи!.. Я буду видеть» (король ведь пригрозил, что жизнь или смерть Водемона будет зависеть от того, исцелится ли Иоланта). Иоланта уходит. Король обращается к Водемону и признается ему в том, что он не взаправду угрожал ему, — он хотел лишь возбудить в дочери острое желание прозреть. Теперь время им обоим узнать, кто есть каждый из них.

Водемон представляется - он Готфрид Водемон, граф Иссодюна, Шампани, Клерво и Монтаржи. И он просит руки Иоланты. Но король вынужден отказать, ведь дочь уже давно помолвлена с другим. Король не успевает договорить, слышится шум. Это сюда является Роберт, герцог Бургундский, с оруженосцами. Увидя короля Рене, он преклоняет перед ним колена.

На сей раз поражен Водемон. Теперь все выясняется: Роберт просит короля о расторжении своей помолвки с Иолантой, поскольку его сердце отдано Матильде. Король теперь без угрызений совести отдает дочь Водемону.

И вот входит Бертран с долгожданной вестью: «Свершилось!» Иоланта видит! Эбн-Хакиа вводит Иоланту. Она в повязке. По знаку врача все отступают в глубину сада. Становится совсем темно; только дальние вершины гор чуть освещены отблеском вечерней зари. На небе появляются звезды. Эбн-Хакиа снимает повязку с глаз Иоланты.

Иоланта поначалу испугана, она не узнает своего сада. «Смотри наверх, / Тебя не испугает небо», — говорит ей врач. Иоланта приходит в восторг от вида звездного неба, она опускается на колени. Ее взору постепенно открывается окружающий мир, она видит отца, узнает подруг и Водемона, который отныне будет ее защитником. Все славят свет, источник жизни. Все опускаются на колени.

А. Майкапар

Иоланта

"ОРЛЕАНСКАЯ ДЕВА"

Опера в четырех действиях Петра Ильича Чайковского на либретто композитора,

основанное на одноименной романтической драме Ф. Шиллера

в переводе и с сохранением многих стихов В. Жуковского.

Действующие лица:
КАРЛ VII (тенор)
АРХИЕПИСКОП (бас)
ДЮНУА, французский рыцарь (баритон)
ЛИОНЕЛЬ, бургундский рыцарь (баритон)
ТИБО Д'АРК, отец Иоанны (бас)
РАЙМОНД, ее жених (тенор)
БЕРТРАН, крестьянин (бас)
ВОИН (бас)
ИОАННА Д'АРК (сопрано)
АГНЕСА СОРЕЛЬ (сопрано)
ГОЛОС В ХОРЕ АНГЕЛОВ (сопрано)
КАВАЛЕРЫ И ДАМЫ ДВОРА, ВОИНЫ ФРАНЦУЗСКИЕ
И АНГЛИЙСКИЕ, РЫЦАРИ, МОНАХИ, ЦЫГАНЕ И ЦЫГАНКИ,
ПАЖИ, ШУТЫ, КАРЛИКИ, МЕНЕСТРЕЛИ, ПАЛАЧИ, НАРОД.

Время действия: начало XV века.
Место действия: Франция.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, Мариинский театр, 13 (25) февраля 1881 года.

«Орлеанская дева» появилась на больших сценах в один год с «Евгением Онегиным»: в том же — 1881 — году, когда Москва увидела «Евгения Онегина» на сцене Большого театра (раньше, то есть в 1879 году, он был исполнен учениками консерватории), Петербург познакомился с «Орлеанской девой» на сцене Мариинского театра. Но если «Евгений Онегин», эти «лирические сцены», вопреки ожиданиям Чайковского, имел большой успех, то «Орлеанская дева», эта grand opera, имела — и тоже вопреки ожиданиям автора — малый успех.

Образ Жанны (Иоанны) д'Арк, национальной героини Франции, привлекал внимание многих на протяжении ряда столетий. Не одно поколение историков стремилось внести свой вклад в дело изучения феномена простой крестьянки, сумевшей подчинить себе королевскую власть и выступившей для спасения Франции. Известны самые разноречивые оценки этого загадочного явления. Уже среди ее современников раздавались насмешливые голоса, и при изначальном преклонении перед ней народных масс в этих же массах ее считали колдуньей, а в высших слоях — обманщицей и обманутой. Интерес к этой загадочной личности проявили и художники.

Но, как часто бывает в таких случаях, правда художественная во многом расходится с правдой исторической. Вольтер, написавший «Орлеанскую девственницу», исказил образ Жанны своим поэтическим, но безнравственным произведением. В распоряжении Чайковского, как известно, был ряд французских работ, связанных с личностью Жанны д'Арк (Валлона, Барбье, Мерме). Но главным источником для либретто, которое написал сам композитор, была одноименная трагедия Ф.Шиллера.

Таким образом, интерес может представлять сравнение (для которого здесь, к сожалению, нет места) хода сюжета и характера персонажей в трагедии и в опере. Здесь же заметим, что можно только пожалеть, что Чайковский отказался от героического апофеоза, которым кончается трагедия Шиллера, и написал последнюю картину в очень мрачных тонах. (По свидетельству некоторых близких Чайковскому лиц, он хотел в более поздние годы переделать финал оперы, приблизив его к тому, как завершается трагедия у Шиллера, однако никаких собственных высказываний композитора на этот счет не сохранилось.)

ИНТРОДУКЦИЯ

«Орлеанская дева» — одно из самых величественных оперных творений П.И.Чайковского. В ней много монументальных хоровых сцен и развернутых ансамблей и вместе с тем выразительных лирико-психологических эпизодов. В соответствии с этим материалом и построена интродукция: она передает основные черты характера Иоанны: ее пастушеский облик, страстное упоение мечтой, героическую целеустремленность.

ДЕЙСТВИЕ I

Занавес подымается, и мы видим сельский пейзаж; впереди на правой стороне стоит часовня и в ней образ Богоматери; на левой стороне высокий ветвистый дуб на берегу ручья. Девушки украшают дуб венками. Звучит их хор («Пока не небе не погас еще последний луч денницы»). Они поют о том, как хорошо собраться у этого заветного дуба, пока не настала ночь, ведь в полночь этот приют преображается и становится страшен: «Из леса лешие приходят, русалки хором здесь поют, и привиденья тихо бродят!»

Входят Тибо, Раймонд и Иоанна. Старик Тибо, отец Иоанны, поглощен мыслями о грядущих бедах Франции, о судьбе своей дочери. Он хотел бы, чтобы у нее был защитник, и думает о Раймонде, за которого хотел бы выдать Иоанну. Они исполняют терцет. Иоанна, однако, противится этому желанию отца. Раймонд, в свою очередь, просит Тибо не принуждать ее к решению: «Пусть по-прежнему свободно молодая жизнь цветет». Каждый поет о своих чувствах.

Иоанна сокрушается, что должна обмануть надежды отца: «Страсти суетной изведать мне судьбой не суждено». В конце концов она решительно отвечает отцу, что ей иная назначена судьба и она подвластна воле неба. Тибо резко осуждает дочь. Ему теперь ясно, почему она приходит по ночам к дубу, ведь он твердо знает, что там водится нечистый. За нее вступается Раймонд. Он не верит, что это козни сатаны; он убежден, что Иоанну сюда приводит чудотворный лик пречистой Девы. Их разговор прерывает появление зарева пожара на заднем плане.

Общее смятение. Пожар. Все гибнет. Идут враги! Вбегает толпа народа с детьми и пожитками. Среди них седой старец Бертран. Все взывают о помощи, возносят молитву Богу. Бертран рассказывает о том, какие беды постигли Францию, что враги уже в ее центре, что их войска сошлись под Орлеаном. При этом правители Франции бездействуют, к тому же среди них есть предатели.

В этот момент вперед выходит Иоанна и вдохновенно и пророчески обращается к толпе: она предсказывает скорую победу над врагами. Она призывает всех вознести молитву Творцу и первая начинает: «Царь вышних сил, Ты наш покров» (гимн). К ней все присоединяются, и на словах: «Дай снова мир, дай нам победу над нашим врагом!» — звучание солистов, хора и оркестра доходит до fff (огромная звучность), а затем на словах, выражающих покорность («О Боже, призри на нас!») доходит до такой же степени замирания (ррр).

Гимн закончился, все, кроме Иоанны, постепенно расходятся. Иоанна поет свою арию («Простите вы, холмы, поля родные»), к концу которой опускается полный мрак. Эта ария — один из лучших номеров оперы. Иоанна с грустью прощается с родными местами, чувствуя, что сюда более не вернется. Интонации этой исповеди постепенно перерастают в героические мотивы. Они полностью утверждаются в заключении этого действия, после хора ангелов, исполняемого женскими голосами, в страстном монологе Иоанны «Вы, сонмы ангелов небесных».

ДЕЙСТВИЕ II

Второе действие начинается оркестровым вступлением (антракт), в котором развивается музыкальный материал гимна (№ 6 из первого действия).

Занавес подымается. Сцена представляет залу во дворце Шинон. Король сидит с левой стороны на возвышении. Рядом с ним Агнеса. Оба задумчивы и грустны. Их окружают несколько придворных. Рядом с королем находится Дюнуа. Менестрели поют, аккомпанируя себе на арфах («Бегут года и дни бессменной чередою»). Мелодия, которую они поют, гораздо шире известна по «Детскому альбому» Чайковского, где пьеса, в которой она используется, называется «Старинная французская песенка». (Это подлинный старинный французский напев «Куда вы ушли?», привлекавший внимание и самих французских композиторов, в частности Д'Англебера, использовавшего его в качестве гавота в Сюите солв минор для клавесина.)

Королю песня менестрелей кажется слишком грустной, и он призывает цыган, карликов и скоморохов развеселить его и Агнесу Сорель, его возлюбленную, зажигательными плясками. Исполняются танцы — традиционный в русской опере (ср. начиная с «Ивана Сусанина» и затем с «Борисом Годуновым» Мусоргского, «Русалкой» Даргомыжского, наконец с «Евгением Онегиным» и «Пиковой дамой» самого Чайковского), как и во французской, вставной балетный эпизод.

Король выражает удовлетворение; он приказывает одарить каждого из танцоров золотой цепью. Его урезонивает Дюнуа, говоря, что в королевской казне совсем ничего не осталось, что даже войску заплатить нечем. Король недоумевает: «Но разве нам уж средства не осталось?» Даже Агнеса готова для чести трона пожертвовать всем, что у нее есть. Смелый рыцарь Дюнуа корит короля за его нерешительность в деле защиты Франции и призывает скорее вести войска на защиту Орлеана, иначе, если Орлеан падет, погибнет и вся Франция. Король признает, что любовная страсть (к Агнесе Сорель) поглотила все его мысли и скрыла от его взора бедствия отчизны. И вот он вспоминает, что он рыцарь, и готов явить собой героя. Он полон решимости идти в бой.

За сценой слышен шум: дверь отворяется и входит Лоре в сопровождении трех воинов. Одежда их в беспорядке, оружие сломано. Лоре ранен, окровавлен; он держит в руках меч. Король и Дюнуа останавливаются в изумлении. На шум вбегает несколко придворных. Лоре сообщает, что войска короля разбиты. Успев сказать лишь это, он умирает. Король не чувствует в себе сил сопротивляться и намеревается бежать. Дюнуа отказывается служить королю и хочет отправиться в Орлеан и, если понадобится, погибнуть там.

Король остается один, пораженный всем случившимся. В изнеможении он садится, закрыв лицо руками. Входит Агнеса; у нее в руках ларчик с драгоценностями — это все ее богатства. Она просит, чтобы король распорядился переплавить все ее золото в монеты. Король говорит ей, что уже поздно, они проиграли сраженье. Убитый горем, он плачет. Агнеса нежными ласками утешает его. Она готова с ним разделить все превратности судьбы и обещает ему свою любовь. Их любовный дуэт завершается в объятиях друг друга.

За сценой слышны звуки труб. Хор народа (за сценой) ликованием приветствует спасительницу-деву. Король удивлен: «Что значит трубный звук?» Поспешно входит Дюнуа, и вслед за ним в залу проникают придворные кавалеры и дамы. Он радостно сообщает, что в сражении, которое произошло под Орлеаном, французы одержали победу.

Входит архиепископ. Он подтверждает сообщение Дюнуа. Архиепископ рассказывает королю чудесные подробности: сражение было уже проиграно, когда «из глубины густой дубовой рощи» появилась дева («светом неземным ее блистали очи») и призвала французов в бой, выхватив из рук знаменосца знамя и поведя войско вперед. Король спрашивает, кто она, эта дева? Пророчицей, посланницей от Бога она зовет себя», — отвечает архиепископ. Слышен звон колоколов и шум за сценой. Хор вновь славит деву-воительницу. Дюнуа выступает вперед навстречу Иоанне. Король смешивается с толпой придворных.

Иоанна входит, сопровождаемая множеством рыцарей и толпой народа, проникшего в замок вслед за нею. С величием выступает она вперед и осматривает предстоящих одного за другим. Дюнуа обращается к ней, но Иоанна, демонстрируя свой провидческий дар, говорит ему, что он не на своем месте (то есть, что он не король), и решительно приближается к королю, опознав его в толпе, преклоняет перед ним колено, потом встает и на несколько шагов отступает.

Король остается один посреди сцены. Он и сам поражен тем, что Иоанна, впервые видя его, узнала, что именно он король. Иоанна приближается к королю и таинственно пересказывает ему, какие молитвы он возносил Богу этой ночью. Их было три: чтобы Бог на него излил всю чашу наказаний своему народу; чтобы Он лишил его родительского трона. Она готова передать и третью молитву короля, но тот останавливает ее: он признает ее чудодейственную силу, поскольку понимает, что ни один человек не может знать того, что знает она. Все признают, что с нею Всевышний.

Архиепископ спрашивает Иоанну, кто она, кто и где ее родители? Звучит рассказ Иоанны: «Святой отец, меня зовут Иоанна». Всех потрясает ее рассказ о том, как к ней явились видения, заставившие ее сменить пастушеский посох на ратный меч. Все глубоко тронуты, многие в слезах. Король вручает Иоанне свой меч и вверяет свое войско. Но Иоанна заявляет, что она знает другой меч — «предъизбранный». Он находится в старинном городе Фьербуа, на кладбище Св.Екатерины. Король приказывает доставить этот меч. Архиепископ благословляет Иоанну. Все — народ и двор — ликуют.

ДЕЙСТВИЕ III

Картина 1. Англичане еще не ушли с французской земли. Краткое оркестровое вступление к этой картине живописует бой. Занавес поднимается. Сцена изображает местность близ поля битвы. На высотах виден пылающий английский лагерь. Вбегает рыцарь с опущенным забралом, за ним Иоанна. Они вступают в бой, и вскоре выясняется, что воин этот — Лионель. Иоанна догадывается, что он не британец. И действительно — он бургундский рыцарь, изменивший отчизне вместе со своим герцогом. Иоанна намеревается убить его. Они вступают в поединок. Иоанна выбивает меч из рук Лионеля. Во время дальнейшей борьбы она срывает с его головы шлем. Луч луны падает на его лицо.

Пораженная красотой юноши, Иоанна не в состоянии нанести ему последний удар. Нарушен священный обет — впервые Иоанна пощадила врага. Лионель покорен душевным благородством и красотой Иоанны. Он призывает Иоанну идти за ним, оставить ее погибельный меч. Иоанна впервые в смятении, она чувствует, что недостойна носить его: «Ах, зачем за меч воинственный я свой посох отдала и тобою, дуб таинственный, очарована была?» — восклицает она. Их любовный дуэт достигает кульминации, когда они вдруг видят свет факелов. Это приближается отряд под водительством Дюнуа. Иоанна призывает Лионеля бежать, но тот остается: «Я твой защитник», — решительно заявляет он.

Появляется Дюнуа с отрядом. Лионель хватает лежащий на земле меч, подходит к Дюнуа и, став на колени, отдает ему свой меч. Он кается в том, что доселе был изменником, но Бог на правый путь его поставил. Дюнуа принимает раскаявшегося изменника. Он сообщает Иоанне, что ими одержана победа и «Реймс отворил ворота!» Иоанна в изнеможении падает на руки к Дюнуа (она ранена). Занавес медленно опускается. Иоанна, шатаясь, уходит, поддерживаемая Дюнуа и Лионелем.

Картина 2. Это кульминация драмы, воплощенная в звучании больших хоровых масс. Картина построена на ярком противопоставлении начального торжественного марша и хора, славящего короля и деву-воительницу. Сцена представляет собой площадь перед кафедральным собором в Реймсе, городе, в котором короновались все короли Франции. Авторская ремарка дает представление о величественности и роскоши церемонии: «На сцене стоит народ, ожидая шествия.

И вот оно начинается. Сначала идут музыканты. За ними дети в белых платьях, с венками в руках. За ними два герольда. Далее идут: отряд воинов с алебардами; чиновники в парадных платьях; два маршала с жезлами; Дюнуа с мечом; Лионель со скипетром; другие вельможи с короной, державой, королевским жезлом; за ними рыцари в орденских одеждах; певчие с кадильницами; два епископа с сосудами миропомазания; архиепископ с крестом; за ними Иоанна со знаменем, она идет медленным шагом, наклонив голову; за Иоанною король под балдахином, который несут бароны; за королем придворные чины; потом отряд воинов; процессия входит в церковь». Во время всего этого шествия звучит торжественный марш и хор.

Из толпы, оставшейся на сцене после того, как процессия вошла в церковь, выходят Тибо и Раймонд. Тибо удручен видом Иоанны, которая шла робко, «с лицом расстроенным и бледным». Тибо уверен, что Иоанной овладели силы ада, и сейчас он страстно желает «ее насильно возвратить к отверженному Богу». Раймонд пытается остановить Тибо, но тот полон решимости осуществить свой замысел, и для этого он прибыл в Реймс.

Финал этого действия составляет огромный ансамбль — септет с хором. Он начинается звучанием хора в церкви, взывающего к Творцу о благословении. Из церкви выходят король в короне и порфире, а за ним Иоанна, Агнеса, Дюнуа, Лионель, архиепископ и вся остальная процессия. Король направляется к приготовленному на возвышении трону. Около него становится Иоанна и другие приближенные. С другой стороны толпится народ. Звучат фанфары. По мановению короля герольды дают знак, и все умолкают. Король представляет народу их спасительницу Иоанну. Он сообщает, что ей будет воздвигнут здесь алтарь.

Народ ликует. Король обращается к Иоанне с призывом: «Преобразись, дай видеть нам твой светлый, бессмертный вид». Всеобщее молчание. Все смотрят на Иоанну. Тибо выходит вперед из толпы и становится прямо перед Иоанной. Объятый религиозным фанатизмом, он разоблачает свою дочь. «Ты думаешь, — обращается он к королю, — могущество небес тебя спасло? Ты, государь, обманут! Народ, ты ослеплен, вы спасены искусством адовым!..» И на вопрос отца, считает ли она себя святой и чистой, Иоанна молчит и стоит неподвижно: она согрешила, изменила обету, полюбив Лионеля.

Все взоры устремлены на нее. В огромном септете главных персонажей, звучащем вместе с хором, каждый выражает свое отношение к происшедшему. Народ в замешательстве взывает: «О, просвети нам, Боже, очи». К этому призыву присоединяются все. Раздается сильный удар грома. Все отступают от Иоанны с ужасом. Вновь с требованием ответа обращается к Иоанне отец: «Отвечай, скажи, что ты невинна, в клевете изобличи отца!»

Раздается новый, еще более сильный удар грома. С тем же вопросом, невинна ли она, обращается к Иоанне архиепископ. Ответа нет. Снова удар грома, сильнее прежнего. Иоанна остается все время неподвижна, склонив голову на грудь. Три удара грома всеми воспринимаются как гнев Господа. «Погибель суждена ее душе», — восклицает хор и солисты (отсюда в этом огромном ансамблевом номере Чайковский допускает купюру).

В конце концов король, Агнеса, архиепископ, Дюнуа, Тибо, весь двор и народ уходят. Иоанна остается в том же неподвижном положении. Через некоторое время, когда она уже совсем одна, к ней подходит Лионель. Он предлагает ей свою защиту. Иоанна поднимает голову, узнает его и отступает в ужасе. Она в отчаянии гонит его прочь, считая его своим ненавистным врагом — он погубил ее душу. Иоанна убегает. Лионель следует за нею.

ДЕЙСТВИЕ IV

Картина 1. Когда после оркестровой интродукции поднимается заневес, сцена изображает лесную местность. Здесь Иоанна сидит, погруженная в глубокую задумчивость. Ее мучают душевные терзания: как она может дерзнуть смертному отдать душу, обещанную Творцу? Но у нее самой нет больше сомнений: ее душу сжигает преступный пламень. Не убежать от страсти роковой. Входит Лионель; он узнает Иоанну и быстро подходит к ней. Они заключают в объятия друг друга и долго остаются неподвижны. Звучит их любовный дуэт («О, чудный сладкий сон!»).

Но миг безграничной радости краток: Иоанна слышит голоса ангелов. Они утверждают ее греховность и предрекают ей кару на земле в качестве искупления и блаженство на небе. Иоанна вздрагивает и, вырвавшись из объятий Лионеля, прислушивается к ангельскому пению, устремив взор к небу. Она хочет бежать от Лионеля, но в этот момент появляется толпа вооруженных английских солдат. Они окружают Лионеля и Иоанну. Лионель пытается защитить Иоанну, но оказывается сраженным. Иоанна устремляется к нему, но он с последними словами: «Прости...» — умирает. Враги уводят Иоанну.

Картина 2. Площадь в Руане, городе, принадлежащем бургундскому герцогству, которое в то время воевало на стороне англичан. С обеих сторон устроены места для духовных и светских почетных лиц города. В глубине сцены костер. Сцена наполнена народом. Палач готов к казни.

Шествует похоронная процессия. Народ сочувственно относится к Иоанне. Рядом с Иоанной идет патер; за ним солдаты и монахи. Народ теснится. Солдаты его отталкивают Патер возводит Иоанну на костер. Палач привязывает ее к столбу. Солдаты и некоторые монахи подбрасывают поленья в костер. Огонь разгорается. Но Иоанна не ощущает боли: ей слышится хор ангелов - она прощена! В страстном порыве со словами: «Открылось небо, кончено страданье!» - она умирает.

А. Майкапар

Орлеанская дева

"ПОХОЖДЕНИЯ ПОВЕСЫ"

Опера в трех действиях Игоря Федоровича Стравинского на либретто (по-английски)

Уинстона Одена и Честера Колмена, основанное на одноименной серии литографий У.Хогарта.

Действующие лица:
ТРУЛАВ (бас)
ЭНН, его дочь (сопрано)
ТОМ РЕЙКУЭЛЛ (тенор)
НИК ШЭДОУ (баритон)
МАТУШКА ГУСЫНЯ (меццо-сопрано)
БАБА-ТУРЧАНКА (меццо-сопрано)
СЕЛЛЕМ, аукционщик (тенор)
НАДЗИРАТЕЛЬ В ДОМЕ УМАЛИШЕННЫХ (бас)
МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ - ЗАВСЕГДАТАИ ПРИТОНА МАТУШКИ ГУСЫНИ,
СЛУГИ, ГОРОЖАНЕ, СУМАСШЕДШИЕ.

Примечание: некоторые действующие лица оперы носят так называемые «говорящие» имена. Так, «Трулав» буквально означает «верная любовь», «Рейкуэлл» - «распутник, повеса», «Ник», или «Старый Ник», значит «черт, дьявол», а «Шэдоу» - «тень».

Время действия: XVIII век.
Место действия: Англия.
Первое исполнение: Венеция, 11 сентября 1951 года.

Трудно было решить: в каком разделе — «западная опера» или «русская опера» — должна находиться эта опера. С одной стороны, всеми признано - и в России с некоторых пор на этом особенно настаивают, - что Игорь Стравинский — русский композитор (назвать хотя бы «Жар-птицу», «Весну священную», «Петрушку», «Мавру», «Историю солдата», «Байку про Лису, Петуха, Кота да Барана»).

С другой — произведение это не имеет ничего общего с русской культурой: оно написано на основе одноименной серии литографий английского художника, на либретто американских поэтов, воспроизводит как бы в преломлении (словно в кривом зеркале Страны Зазеркалья) «классический» стиль западной музыки (у самого Стравинского и других композиторов, подхвативших его идеи, он стал называться «неоклассицизмом»), впервые была дана на языке оригинала, то есть по-английски, а герои в ней, как явствует из вышеприведенного примечания, имеют имена, в которых заключены чисто английские аллюзии. (Критики, правда, отмечали, что, даже когда опера исполняется англоязычной труппой, для которой этот язык родной, слушателю бывает трудно понять текст, поскольку Стравинский не считал необходимым в данном случае в музыке соразмеряться с акцентами языка.)

Все же аргументы, связанные с происхождением Игоря Стравинского, возобладали, и мы поместили рассказ об этом произведении в ту часть книги, которая знакомит с шедеврами русской оперы. (Ситуация эта очень похожа на ту, что характеризует «Любовь к трем апельсинам» С.Прокофьева.)

Сам композитор не раз рассказывал о том, как у него родилась идея создания оперы на сюжет литографического цикла Уильяма Хогарта. «Картины Хогарта «Похождения повесы», увиденные мной в 1947 году во время случайного посещения Чикагского института искусств, — рассказывает Стравинский в «Диалогах», — сразу вызвали в моем воображении ряд оперных сцен. Я уже был подготовлен к подобному внушению, так как мысль об опере на английском языке привлекала меня со времени переезда в США. Я выбрал Одена по совету моего близкого друга и соседа, Олдоса Хаксли: все, что я к тому времени знал из работ Одена, был текст к фильму «Ночной поезд».

Когда я описал Хаксли тот тип стихотворной оперы, которую мне хотелось написать, он заверил меня, что Оден — это именно тот поэт, с которым я могу осуществить свое желание. (...) Матушка Гусыня и Безобразная герцогиня были, конечно, вкладом Одена, но общий план и развертывание действия мы разрабатывали совместно шаг за шагом». Безобразная герцогиня, о которой говорит Стравинский, была введена Оденом в первоначальный план сценария. Своим прототипом она имела реальное историческое лицо - Маргариту, графиню Тирольскую (1318 - 1369) по прозвищу Маульташ (Губастая), ставшую, кстати, героиней романа Л.Фейхтвангера «Безобразная герцогиня»; в последней версии либретто она стала называться Бабой-Турчанкой.

ДЕЙСТВИЕ I

Картина 1. После краткого оркестрового вступления, когда занавес поднимается, мы видим на сцене английский сад XVIII века. Это имение Трулава. Весенний день. Слева, в центре авансцены садовая калитка; в увитой зеленью беседке справа сидят Энн и Том — пара влюбленных. Они воркуют на манер пасторали XVIII века: «Лес проснулся, ветер шумит листвой», — поет Энн. «Любви богиня зовет на пышный пир, преобразив земной унылый мир», — вторит ей Том.

Из дома выходит Трулав и останавливается в стороне. Он не очень-то верит любовным клятвам молодых. Он зовет дочь, ему нужна ее помощь, и Энн заходит в дом. Трулав заводит разговор с оставшимся в саду Томом. Он надеется устроить Тома на работу в богатый банкирский дом. Но Тому совсем не нравится такая перспектива: у него есть другие планы. Он пытается успокоить Трулава и уверяет его, что его дочь не выйдет замуж за бедняка. Трулав уходит в дом. «Старый дурак», - бормочет ему вслед Том.

Оставшись один, он рассуждает об унылой работе банковского клерка, которую он обречен был бы выполнять всю жизнь. Известно, что хорошей работы никто не предложит, поэтому полагаться надо только на случай. Вот и он будет ждать и вручит свою жизнь фортуне. Он поет арию «Не ум и не познанья сулят нам успех, только милость фортуны награда для всех».

Внезапно у калитки появляется некий незнакомец. Это Ник Шэдоу. Он ищет Тома. Ник явился с неожиданной вестью: Тома в Лондоне ждет богатое наследство. Том, вне себя от радости, бросается в дом. Ник открывает калитку, входит в сад и идет вперед. Том выходит из дома с Энн и Трулавом. Ник обращается к ним с этим сообщением. Том ликует. Все поют (квартет), - каждый выражает свои эмоции по поводу нового поворота событий. Итак, Тому предстоит ехать в Лондон, и чем скорее он сам уладит дела, говорит ему Трулав, тем скорее Энн будет с ним.

Том хочет оговорить плату Ника за все хлопоты. Но Ник предлагает отложить расчет с ним на год, когда ясен будет результат. Том соглашается. Трулаву он обещает, что, как только он уладит дела, тотчас пошлет за любимой Энн. Они сердечно прощаются. Энн прикрывает рукой глаза и поспешно отворачивается. Про себя же Том поет: «Хитрость и лесть и все чары любви мои успех укрепят».

Картина 2. Публичный дом Матушки Гусыни в Лондоне, заполненный завсегдатаями — мужчинами и женщинами. В глубине сцены справа часы-кукушка. На авансцене слева за столом сидят Том, Ник и Матушка Гусыня. Все пьют. Мужчины поют воинственно: «Как все вояки, рвемся в драку». Женщины вторят им кокетливо: «А наш победный вид любого заманит». Тому уже приелась вся эта обстановка. Он мечтал не о такой любви. Часы бьют час ночи. Том хочет уйти, пока не поздно. По знаку Ника стрелки на часах идут назад, и часы бьют двенадцать. Том снова садится за стол и с отчаяния пьет. Хор завсегдатаев поет: «Скоро светает, утро приходит». Том, по традиции этого заведения, поет песню о своем желании находиться здесь («Любви так часто изменяют»). Всем песня очень понравилась, особенно женщинам. Хор становится в два ряда: в одном мужчины, в другом - женщины, как в детской игре. Матушка Гусыня и Том медленно проходят между ними к двери в глубине сцены. Ник издали наблюдает за всем происходящим.

Картина 3. Та же декорация, что и в первой картине (дом Трулава). Осенняя лунная ночь. Энн выходит из дома в осеннем дорожном костюме. Она сокрушается, что Том ей не пишет из Лондона. Энн думает о том, чтобы отправиться к нему самой. Из дома доносится голос Трулава. Он зовет Энн. Она направляется к нему, но внезапно останавливается. Ее мучают сомнения: ехать ли к слабовольному Тому, чтобы его поддержать, или остаться с отцом. Она опускается на колени, склоняет голову, потом встает и идет с твердой решимостью. Она отправляется к Тому, своему возлюбленному. Об этом она поет в кабалетте «Да, я иду к нему».

ДЕЙСТВИЕ II

Картина 1. Комната в доме Тома, расположенном в одном из фешенебельных кварталов Лондона. В окно врываются лучи утреннего солнца и шум с улицы. Том сидит за завтраком. Когда шум становится особенно громким, Том быстро подходит к окну и захлопывает его. Том очень разочарован светской жизнью, о чем он поет в своей арии «Меняй теперь, о Лондон, тон».

Появляется Ник. В руках у него афиша. Он показывает ее Тому. На ней сообщение о предстоящем выступлении циркачки Бабы-Турчанки и ее портрет. Том рассматривает его. Ник предлагает Тому новую аферу — жениться на ней. И пока Том рассматривает ее портрет на афише, Ник развивает свою философию счастья в арии «Юнец, любви покорный раб, о девушке мечтает». Том отрывает взгляд от портрета. Он и Ник смотрят друг на друга. Пауза. Затем Том начинает смеяться. Он смеется все громче и громче. Ник присоединяется к его смеху. Они пожимают друг другу руки. В продолжение финальной сцены Ник помогает Тому одеться. Не в силах сопротивляться воле Ника, Том вступает с ним в сделку (подавив в себе голос совести).

Картина 2. Улица в Лондоне перед домом Тома. Осень. Сумерки. В центре сцены вход в дом, к которому идут ступени, расположенные полукругом. Справа вход для слуг; слева дерево. Входит Энн. Она с волнением смотрит на крыльцо, медленно поднимается по ступенькам и решительно берется за дверной молоток. Она оглядывается направо и, увидев, что из боковой двери выходит слуга, поспешно спускается и прячется под деревом, прижимая руки к груди. Слуга скрывается в левую кулису. Энн опять выходит вперед. Ее охватывает чувство страха: она одна в Лондоне. Но любовь укрепляет ее дух, и в конце своего ариозо она уже полна решимости никому не отдать своего возлюбленного.

Когда Энн идет к парадной двери, шум слева заставляет ее оглянуться. Она видит шествие слуг, несущих какие-то странные свертки. Слуги входят в боковую дверь. Сумерки сгущаются, наступает ночь. На сцене темнеет. Энн удивлена зрелищем у дома ее возлюбленного. Как только скрылась процессия, справа вносят паланкин, перед которым двое слуг несут факелы. Энн быстро поворачивается в их сторону. Паланкин опускают перед подъездом. Из него выходит Том. Он никак не ожидал увидеть здесь Энн. Он смущен. Он пытается убедить Энн, что ей лучше вернуться домой: «Здесь воздух словно яд», — объясняет он ей.

Но Энн не намерена отступать. В разгар их разговора Баба-Турчанка внезапно высовывает голову из-за занавески паланкина. У нее пышная прическа, но лицо до глаз закрыто густой вуалью на восточный манер. Она в таких выражениях обращается к Тому, что у Энн не остается сомнений, каковы их отношения. Она хочет уйти. Том делает шаг к ней, но останавливается. Энн, Том и Баба-Турчанка поют вместе (терцет), каждый выражая свои чувства. Баба недоумевает, кого мог Том предпочесть ей в день их свадьбы? Совершенно расстроенная Энн поспешно уходит.

Том, как бы избавившись от душевного груза, расправив плечи, помогает Бабе-Турчанке выйти. Он ведет ее в дом. Двери распахиваются, выходят слуги с факелами и останавливаются по обеим сторонам лестницы. Паланкин уносят. Народ хором приветствует Бабу-Турчанку, просит ее что-нибудь исполнить. Баба с выразительным жестом поворачивается к горожанам, откидывает вуаль и обнаруживает... пышную черную бороду. Народ в восторге.

Картина 3. Декорация первой картины второго действия, только теперь комната заполнена всевозможными предметами: здесь чучела животных и птиц, коллекция минералов, фарфор, стекло. Когда после краткого оркестрового вступления поднимается занавес, мы видим Тома и Бабу-Турчанку за завтраком. Том очень мрачен, Баба без умолку болтает. Она поет свою арию «Двух братьев знала я», в которой скороговоркой перебирает в памяти своих поклонников — кто в Вене, кто в Риме; она забывает их имена и обстоятельства своих знакомств, путается, исправляется. Том мрачно все это воспринимает. Баба пытается его развеселить. Он резко ее отталкивает.

Баба разражается слезами злости и... новой арией — «Презираешь! Оскорбляешь! Не любишь! Травишь!» — с эффектными glissandi (при этом ходит взад и вперед по сцене). Во время каждого восклицания она хватает какой-нибудь предмет и швыряет его на пол. В конце арии она делает то же самое. Наконец Том теряет терпение — он вскакивает, хватает свой парик и нахлобучивает его на Бабу задом наперед, заставляя ее замолчать. Она остается неподвижной до конца сцены. Том мрачно ходит взад и вперед, заложив руки в карманы. Потом бросается на диван, стоящий на заднем плане, и в конце концов засыпает.

Зато Ник не дремлет. Теперь он пытается увлечь Тома чудо-машиной, которая превращает мусор в хлеб (разыгрывается пантомима, в которой Ник «налаживает» свой фантастический агрегат — машину с двойным дном). Том просыпается и принимает это устройство, которое, как ему кажется, он видел во сне, за свое собственное изобретение. Ник жестом фокусника срывает с машины чехол: не это ли Том видел во сне? Они испытывают машину и — о чудо! — она из камней делает хлеб. Том и Ник поют дуэт. Они в восторге: Том — от обладания чудодейственной машиной, Ник — от того, что «дурак заплатит со щедростью своей». Они хлопочут вокруг машины и обсуждают план действий.

ДЕЙСТВИЕ III

Картина 1. Все так же, как в третьей картине второго действия, только все покрыто паутиной и пылью. Весенний день. Баба-Турчанка по-прежнему сидит неподвижно за столом. Лицо ее скрыто париком. Когда занавес поднимается, группа респектабельных граждан на сцене рассматривает отдельные вещи, во время действия входят другие. Идет аукцион. Распродается имущество Тома.

Входит Энн. Она надеется вернуть Тома. Звучит ария Селлема «Меня все знают, знают как коммерсанта». Он аукционщик и ведет аукцион. Продаются всякие смехотворные предметы: чучело гагарки (уходит с молотка), рыба на подставке (продается), мраморный бюст (нет покупателя), ветка пальмы, еще какое-то барахло. За сценой слышны голоса Тома и Ника. Он кричит: «Продаются старухи жены, дуры, уродины, кривляки, продаются!» Энн бросается к окну. Но Тома уже не видно. Энн и Баба заводят разговор, и Баба уговаривает Энн принять обратно Тома, который ее все еще любит. А сама она возвращается на базарную площадь, чтобы продолжить свою карьеру в цирке.

С улицы опять доносятся голоса Тома и Ника. На сцене все прислушиваются. Они поют уличную песенку «Когда б имел парень крылья птицы». Эта песенка у каждого вызывает свои эмоции: Энн стремится к Тому, Баба убеждает ее быть верной и сильной, чтобы спасти его. Селлем выносит свой вердикт: «Виновен он. Его найдут». Энн убегает (за Томом). Уличная песенка слышится вновь в отдалении.

Картина 2. Беззвездная ночь. Кладбище. Надгробные памятники. На переднем плане, в центре, свежевырытая могила. За ней памятник, обнесенный чугунной оградой, прутья которой с обоих концов имеют форму карточных пик. Слева тисовое дерево. Здесь происходит решающая встреча Тома и Ника. Срок заключенного между ними договора истек. Душа Тома принадлежит дьяволу (он и есть Ник Шэдоу). Но дьявол согласен продлить договор, если Том выиграет свою жизнь в карты.

Ник тасует карты, кладет колоду на ладонь левой руки, снимает правой, и открытую карту той части, которую снял, показывает зрителям так, чтобы Том не видел. Дуэт, который теперь поют Ник и Том, звучит в сопровождении одного клавесина. Том дрожит от страха, боясь назвать не ту карту. Ник призывает его думать лишь о карте. Том взывает к Энн. И вдруг его страх проходит. Он уверенно называет карту: червонная дама. Они играют второй раз. И Том снова угадывает: двойка пик. Наконец Ник сдает в третий раз. Том в тягостном раздумье, он припадает к памятнику, закрыв лицо руками. Тем временем Ник нагибается, незаметно берет одну из отложенных карт — червонную даму, ту, что Том уже отгадал и которую он уже исключил для ответа, — и показывает публике.

Ник уже предвкушает свою победу. Том страстно ждет, не подаст ли фортуна ему знак? Вдруг он слышит голос Энн (за сценой). Том возбужденно поет: «Любовь пришла меня спасать! Вернуть, вернуть мне жизнь. Там та же дама опять». На словах «та же дама» он выхватывает из рук неподвижного Ника половину колоды с раскрытой картой. С криком радости Том падает на землю без чувств. Ник (дьявол) повергнут. «Гореть, опять гореть! Какой позор!» — поет он в своей последней арии. Ему суждено провалиться в преисподнюю (он медленно опускается в могилу), но прежде он успевает явить свою власть над Томом: он лишает его рассудка. Теперь Тому мнится, что он Адонис, возлюбленный Венеры. Занимается рассвет. Весна. У могильного холма сидит Том. Он улыбается, кладет себе на голову траву и напевает детским голосом: «Розы вплетаю в свой венок».

Картина 3. Бедлам (дом умалишенных). В глубине сцены, в центре, на небольшом возвышении соломенный тюфяк. Том стоит перед ним лицом к хору сумасшедших, среди которых слепой музыкант с соломенной скрипкой, калека солдат, человек с подзорной трубой и три старухи. Том-Адонис призывает всех приготовиться к встрече с Венерой, его возлюбленной. Он садится на тюфяк и закрывает лицо руками. Сумасшедшие кружат возле него, делая нелепые движения, поют (и танцуют) свой хор-менуэт («Брось надежду навсегда»).

Появляется Энн. Она зовет его. Он не откликается; он даже не пошевельнулся. Тогда она обращается к нему по-другому: «Адонис!» Том поднимает голову и вскакивает на ноги. Он принимает ее за Венеру. Энн успокаивает и убаюкивает его своей колыбельной («Мимо чудных стран в море-океан кораблик маленький плывет»). Вместе с надзирателем сумасшедшего дома к Тому и Энн входит Трулав. Он уводит Энн, которая обращается с последними словами к Тому: «Том, я клятве верна, но тебе я больше не нужна. Спокойно спи, любимый. Прощай!» Энн, Трулав и надзиратель уходят. Том остается в одиночестве, он умирает. Звучит погребальный хор.

ЭПИЛОГ

Перед занавесом. Зал освещен. Выходят Баба-Турчанка, Том, Ник, Энн, Трулав (мужчины без париков, Баба без бороды). «Минуточку внимания!» — обращаются все они к публике. Затем каждый из персонажей формулирует свою мораль этой истории, которая учит трудолюбию, достойному образу жизни.

А. Майкапар

Похождения повесы

«Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»

Опера в четырех действиях Николая Андреевича Римского-Корсакова на либретто В.И.Бельского.

Действующие лица:

КНЯЗЬ ЮРИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ (бас)
КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД ЮРЬЕВИЧ (тенор)
ФЕВРОНИЯ (сопрано)
ГРИШКА КУТЕРЬМА (тенор)
ФЕДОР ПОЯРОК (баритон)
ОТРОК (меццо-сопрано)
ДВОЕ ЛУЧШИХ ЛЮДЕЙ
1-Й
2-Й (бас)
ГУСЛЯР (бас)
МЕДВЕДЧИК (тенор)
НИЩИЙ ЗАПЕВАЛА (баритон)
богатыри татарские:
БЕДЯЙ (бас)
БУРУНДАЙ (бас)
райские птицы:
СИРИН (сопрано)
АЛКОНОСТ (контральто)
КНЯЖЬИ СТРЕЛЬЦЫ, ПОЕЗЖАНЕ, ДОМРИСТЫ,
ЛУЧШИЕ ЛЮДИ, НИЩАЯ БРАТИЯ, НАРОД, ТАТАРЫ.

Время действия: 6751 год от сотворения мира.
Место действия: Керженские леса, Малый Китеж на Волге, Великий Китеж, озеро Светлый Яр, Невидимый град.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, Мариинский театр, 7 (20) февраля 1907 года.

«Сказание» — это четырнадцатая (предпоследняя) опера Н.А.Римского-Корсакова. Она создавалась в 1903-1905 годах. Однако мысль написать оперу на этот сюжет пришла композитoру задолго до этого. Как всегда, необычайно интересны воспоминания самого Римского-Корсакова (его ценнейшая «Летопись моей музыкальной жизни»): «В течение зимы (1898/99) я часто виделся с В.И.Бельским, и мы вдвоем с ним разрабатывали как оперный сюжет пушкинскую «Сказку о царе Салтане». Занимала нас тоже и легенда о «Невидимом граде Китеже» в связи со сказанием о св. Февронии муромской».

Таким образом, уже при самом зарождении замысла оперы ее сюжет в сознании композитора крепко связывал две совершенно разные легенды: одну - о Китеже, другую - о св. княгине Февронии Муромской. Последнее предание входит в состав Житий святых, написанных Димитрием Ростовским (память св. благоверных князя Петра и княгини Февронии (в иночестве Аавида и Евфросинии) празднуется Русской Православной церковью 25 июня). В опере линия Февронии разработана несколько иначе, чем в ее житии как святой.

Согласно оперному либретто, основанному больше на известном народном предании, чем на житии Димитрия Ростовского, Феврония по происхождению своему была простой поселянкой, сестрой древолаза (имя eгo не названо; по народной легенде, она была дочь «древолазца бортника» из деревни Ласковой Рязанской губернии). Замужем Феврония, согласно ее житию, была за князем Петром, вторым сыном Mypoмcкoгo князя Юрия Владимировича (в опере этот князь назван Юрий Всеволодовичем, а княжич - Всеволодом Юрьевичем).

Для либретто были использованы «Китежский летописец» в разных редакциях, повесть о Февронии Муромской, летописи и повествования о татарском нашествии, «Слово» Серапиона, епископа Владимирского, повесть о Юлиании Лазаревской, повесть о Горе-Злосчастье, исторические, лирические, обрядовые (свадебные) песни, былины, духовные стихи. В итоге во всём произведени - это утверждает автор либретто - «не найдётся ни одной мелочи, которая так или иначе не была бы навеяна чертою какого-либо сказания, стиха, заговopa или иного плода pусского народного творчества».

Премьерой оперы в Санкт-Петербургском Мариинском театре дирижировал Ф.М.Блуменфельд. Постановщиком был В.П.Шкафер. Декорации были созданы по эскизам замечательных русских художников К.А.Коровина и А.М.Васнецова. Костюмы выполнены по рисункам К.А.Коровина.

ВСТУПЛЕНИЕ
ПОХВАЛА ПУСТЫНЕ

Оркестровая увертюра, открывающая оперу, живописует картину леса с его шелестом листвы и пением птиц (пустыней здесь называется, согласно старому словоупотреблению, необжитая местность). Мелодия, парящая над этим шелестом, — тема девы Февронии.

ДЕЙСТВИЕ I

Глухомань заволжских лесов близ Малого Китежа. Здесь стоит маленькая избушка Февронии. Вокруг дубы, вязы, сосны. Поодаль бьет ключ. Поют птицы, кукует кукушка. Разгар лета. Дело к вечеру. Феврония вяжет пучками травы и развешивает их на солнце. Одета она, как сказано в авторской ремарке, в простой летник, волосы распущены. Ее песня «Ах ты лес, мой лес, пустыня прекрасная» полна душевной чистоты, безмятежного спокойствия. Феврония разбрасывает корм птицам и зверям. На ее песню слетаются пернатые — лесные и болотные птицы, прибегает медведь, которого она кормит хлебом; он ласкается к ней. Из кустов высовывается голова лося. Медведь ложится у ее ног; здесь же журавль и другие птицы. Феврония осматривает рану на шее лося.

Незаметно для Февронии из кустов появляется княжич Всеволод Юрьевич; он остолбенел от изумления, увидев эту картину. Звери пугаются и шарахаются в стороны. Феврония замечает княжича. Он незнаком ей, и она теряется в догадках, кто же он: «Ловчий, подеже-то; по белому личику будто королевский сын». Она приветливо обращается к незнакомцу, предлагает ему отведать меду. Княжич отказывается — ему нужно спешить, ведь уже темнеет. Феврония предлагает показать ему дорогу. Княжич, оказывается, ранен — он сразился с медведем. Феврония обмывает его рану дождевой водой и перевязывет ее.

Княжич расспрашивает Февронию, кто она, с кем живет (оказывается, с братом, который теперь отсутствует — он где-то в лесах). «Ходишь ли ты молиться в церковь Божью?» — спрашивает Всеволод Юрьевич Февронию. Ходить в церковь ей далеко, но разве Бог не везде? Она поет о красоте природы, о счастье жить под величавыми сводами лесов, радуясь сиянию солнца, аромату цветов, блеску голубого неба. Княжич восхищен ею. Их разговор превращается в любовный дуэт, теплый и задушевный. Княжич надевает на палец Февронии перстень — теперь они жених и невеста.

В лесу слышится рог. На его звук княжич трубит в свой рог. Княжич прощается с Февронией и уходит, обещая ей, что скоро пришлет к ней сватов. Неожиданно княжич возвращается. Феврония в смущении: душа ее стремится к возлюбленному, но и «палат лесных безмолвных жаль, жаль зверей моих, жаль тихих дум», — говорит она. Княжич уверяет ее, что в престольном граде она не будет жалеть о пустыне (то есть о своей прошлой уединенной жизни). Снова звучат охотничьи рога, княжич удаляется. Появляются стрельцы во главе с Федором Поярком. Они ищут своего товарища. От них-то Феврония и узнает, что незнакомый юноша, с которым она только что обручилась, — княжич Всеволод, сын старого князя Юрия, который правит в Великом Китеже.

ДЕЙСТВИЕ II

Малый Китеж на левом берегу Волги. Площадь с торговыми рядами. Тут же заезжий двор. Повсюду кучками толпится народ в ожидании свадебного поезда. Нищая братия (мужчины и женщины) жмется к сторонке. Около заезжего двора медведчик играет на дудке и показывает ученого медведя. Его обступили мужики, бабы и малые ребята. По приказу медведчика медведь сначала показывает, «как звонарь Пахомушка в церковь не спеша плетется» (медведь переваливается, опираясь на костыль), затем он демонстрирует, «как звонарь Пахомушка прочь бежит, торопится, с колокольни вниз долой, поскорей к себе домой» (медведь резво бежит мелкими шажками). Все хохочут.

Появляется гусляр, высокий, белый как лунь старик, и перебирает струны, собираясь играть. Он заводит скорбную былину («Из-за озера Яра глубокого прибегали туры златорогие») — пророчество о грядущем бедствии. (Н.А.Римский-Корсаков в данном случае отходит от своего традиционного приема имитирования звучания гуслей, заимствованного еще у Глинки, посредством арфы и фортепиано (точнее, именно пианино), как он это делал в «Садко» и «Снегурочке»; здесь гусляр поет под аккомпанемент одной арфы.) Куплеты Гусляра чередуются с возгласами народа.

Вновь в центре внимания медведчик со своим зверем. Народ потешается, глядя, как медведь то играет на дудке, то скачет козой. Появляются «лучшие» люди (княжеские богатеи). Они недовольны тем, что княгиней станет простая крестьянка. Увидев пьяного Гришку Кутерьму, они призывают его к себе и дают ему денег, чтобы он невесту «веселей встречал, по делам ее и честь воздал», то есть унизил ее.

Слышны бубенчики и наигрыш домр. Народ затихает и прислушивается; некоторые вглядываются вдаль. Звон бубенцов постепенно приближается. Наконец въезжают три повозки, запряженные тройками и разукрашенные лентами. В первой гусляры и домристы, во второй сваты, около них верхом дружко — Федор Поярок, в третьей Феврония с братом. Их сопровождает свита. Народ бросается к ним и преграждает им дорогу алыми и червонными лентами. Все радостно приветствуют невесту. Гусляры и домристы играют. Исполняются старинные свадебные обряды: Поярок и его люди раздают и бросают в толпу пряники, ленты и деньги. Народ теснится.

Вперед хочет протиснуться уже изрядно охмелевший Кутерьма; мужчины отталкивают его. Феврония, видя, что Кутерьму не пускают и грубо называют псом, спрашивает: «За что его вы гоните?» Она заступается за него. Кутерьма подходит и кланяется. Все это он делает издевательски и обращается к Февронии весьма нагло, говоря, чтобы она не важничала, ведь она с ним одного поля ягоды. Феврония смиренно и искренне отвечает ему, низко кланяется народу. Кутерьма продолжает свою бесцеремонную речь. «Помолися, Гриша, Господу», — увещевает его Феврония. Гришка в злости кричит ей, предрекая нищету и унижение. Народ возмущен его речами. Гришку выталкивают прочь с площади. Общее смущение прерывает Поярок: он призывает гусляров играть, а девушек заводить песню. Звучит свадебная величальная песня «Как по мостикам по калиновым».

Песню прерывают далекие звуки рогов. Свадебный поезд отъезжает. Нород, провожая, следует за ним. Звуки рогов повторяются. Народ встревожен, прислушивается. Начинается общее смятение. Вбегает перепуганная толпа мужчин и женщин, за ними другая, еще более перепуганная толпа. В оркестре звучит горестная попевка песни «Про татарский полон». Вбегает третья толпа в полном отчаянии: «Ой, беда, беда идет, люди, ради грех наших тяжких!»

Показываются татары в пестрых одеждах. Народ в ужасе разбегается и прячется, где только возможно. Толпа татар с кривыми мечами и шестоперами все увеличивается. Татары гонятся и, отыскивая перепуганных жителей, убивают их. Несколько татар хватают Февронию и волокут ее за собой. На конях въезжают богатыри татарские Бедяй и Бурундай. Они слезают с коней и обмениваются короткими фразами по поводу красоты Февронии и о том, что, несмотря на все истязания, русские не показывают им пути к Великому Китежу. С дикими криками волокут татары обезумевшего от страха Гришку Кутерьму: из всех жителей Малого Китежа уцелели только он и Феврония.

Феврония подбадривает Гришку: «Ой, держися крепче, Гришенька». Но Гришка не в силах вынести мук и сдается: «Поведу вас, лютых ворогов, хоть за то мне век проклятым быть, а и память моя вечная со Иудой заодно пойдет». Татары радостно смеются. Бедяй и Бурундай садятся на коней и уезжают. Все постепенно уходят. Последними остаются Феврония со стражей. Часть стражи снаряжает повозку, чтобы посадить на нее Февронию. Она молит Господа: «Боже, сотвори невидимым Китеж град, а и праведных, живущих в граде том».

ДЕЙСТВИЕ III

Картина 1. Китеж Великий. В самую полночь весь народ, от старого до малого, с оружием в руках собрался за оградой Успенского собора. На паперти князь Юрий и княжич Всеволод, вокруг них дружина. Все обступили Федора Поярка, который стоит, опустив голову, об руку с Отроком. Выясняется, что он был ослеплен татарами. Всех потрясает его скорбный рассказ о народном бедствии и о том, что, по слухам, ведет татар к Великому Китежу сама княгиня Феврония. Народ подавлен: «Ох, смутилось сердце, братия! Хочет быть беда великая».

Князь посылает Отрока на колокольню, чтобы он оттуда посмотрел, «не дает ли Бог нам знаменья». Отрок вбегает на колокольню и оттуда сообщает: «Пыль столбом поднялась до неба». Это мчится ордынское войско. Отроку видится: «Как бы Китеж град горит: пламя пышет, искры мечутся», — с этими и другими кровавыми подробностями он рассказывает о своем видении. По призыву старого князя Юрия народ возносит мольбы о спасении своем Царице небесной. Вперед выступает княжич Всеволод. Он просит отца благословить его с дружиной на ратный подвиг и выступает навстречу врагам. Княжич громко запевает песню воинов «Поднялася с полуночи дружинушка».

Светлый, с золотым блеском, туман тихо сходит с темного неба — сначала прозрачен, потом все гуще и гуще. Предчувствуя свой конец, люди прощаются друг с другом. Сами собой тихо загудели церковные колокола, предвещая избавление. Все поражены и восхищены тем, что «Бог Господь покровом Китеж покрывает» (так говорит князь Юрий). Все заволакивается золотистым туманом.

Пока сцену закрывает облачный занавес (в это время происходит смена декорации для второй картины), звучит симфоническая картина «Сеча при Керженце» — оркестровая пьеса, часто включаемая в программы симфонических концертов. Это выдающийся образец русской программной музыки. С поразительной силой и яркостью образов живописует композитор этот неравный бой китежан с полчищами татар. Эта музыкальная картина, безусловно, является драматическим центром оперы. Композитор сочинил ее потому, что создать большое историческое полотно — картину боя — в условиях сцены было невозможно. Музыка же, благодаря непревзойденному мастерству Римского-Корсакова, уже создавшего к тому времени симфонические поэмы внутри своих опер (вспомнить хотя бы «Окиан-море синее» в «Садко») с необычайной силой передает весь трагизм ситуации.

Картина 2. В дубраве на берегу озера Светлый Яр темь непроглядная. Противоположный берег, где стоит Великий Китеж, окутан густым туманом. Кутерьма с богатырями Бедяем и Бурундаем, пробираясь сквозь чащу кустарника, выходит на поляну, идущую к озеру. Постепенно сходятся остальные татары. Ввозят возы с награбленным добром. Татары подозревают, что Кутерьма специально завел их в непролазную чащу. Бурундай и Бедяй привязывают Кутерьму к дереву.

Въезжает телега, на которой сидит Феврония. Татары принимаются делить добычу. Между Бурундаем и Бедяем разгорается спор, кому владеть Февронией. В конце концов Бурундай ударяет Бедяя топором по голове. Бедяй падает мертвым. На миг воцаряется молчание, затем татары спокойно продолжают дележ добычи. Постепенно хмель одолевает татар, и они засыпают, позабыв каждый о своей доле. Бурундай ведет к себе Февронию, ложится сам на ковре, усаживает ее и старается утешить, притягивает ее к себе и обнимает. Вскоре и он засыпает. Спит весь стан.

Феврония отходит от Бурундая. Она горько плачет о своем погибшем женихе («Ах ты милый жених мой, надежа!»). Февронию окликает Гришка Кутерьма (он здесь, неподалеку, привязанный к дереву). Его, предавшего врагу родную землю, мучают угрызения совести. Феврония узнает его и подходит ближе. Гришка молит ее, чтобы она его отвязала. Феврония боится, что казнят ее за это. Гришка увещевает ее и сам, в свою очередь, спрашивает ее, зачем ей жизнь свою беречь, ведь из княжеских людей (теперешней ее родни) в живых-то и десятка не будет. А если и живы, то не дай Бог. Почему «не дай Бог?» — спрашивает его Феврония. И он признается, что на нее сказал, что привела она рать татарскую на Китеж.

В ужасе Феврония закрывает лицо руками: «Гриша, ты уж не Антихрист ли?» — вопрошает она. Она освобождает его, чтобы он мог замолить грех предательства. Он хочет бежать, но не может: ему слышится колокольный звон; «томный страх наводит на сердце...» Он хочет бежать, но шатается, падает ничком и некоторое время лежит без движения. Потом он встает и с отчаянной решимостью бросается к озеру, чтобы утопиться. И вдруг он останавливается у берега как вкопанный: первые лучи зари освещают поверхность озера и отражение стольного града в озере под пустым берегом. Слышится праздничный звон, постепенно становящийся все громче и торжественнее.

Кутерьма кидается обратно к Февронии, в безумном удивлении показывает на озеро: «Где был бес, там нынче боженьки; где был Бог, там ничегошеньки!» С диким воплем Кутерьма исчезает в лесной чаще, увлекая за собой Февронию.

Крик Кутерьмы разбудил татар. Они наблюдают видение в озере. Они изумлены: «Чудо, чудо непонятное!» На них нападает безотчетный страх. Позабыв обо всем, они в ужасе бегут от страшного места.

ДЕЙСТВИЕ IV

Картина 1. Темная ночь. Глухая чаща в керженских лесах. Поперек сцены лежит вырванная с корнем ель. В глубине прогалина и в ней поросшее мхом болотце. Здесь в разорванном платье пробирается Феврония; за нею следует безумный Гришка Кутерьма. Обессиленная, садится она на ствол дерева. Гришка ведет безумные речи: говорит с ней то нагло и подбоченясь, то жалобно, как нищий. Феврония кротко урезонивает его: «Не глумися, одумайся; помни, что за грех свершил еси». Гришку мучают угрызения совести. Он то всхлипывает, то пристает к Февронии, как дитя, то становится на колени, испуганно озираясь, то поспешно вскакивает, бешено пляшет и свищет. На мгновение он успокаивается. В конце концов с диким воплем он убегает в дремучую чащу.

Феврония осталась одна. Она ложится на траву. Деревья постепенно покрываются яркой изумрудной зеленью причудливого вида. Феврония погружается в блаженное состояние: усталость и боль ее прошли. Она поет колыбельную самой себе: «Бай, бай, спи, усни, спи, сердечко, отдохни». На ветвях деревьев повсюду загораются восковые свечи; вырастают на деревьях и из земли громадные невиданные цветы: золотые крыжанты, серебряные и алые розаны, череда, касатики и другие. Проход к болоту остается открытым.

Феврония напевает о своем восхищении всем этим видом. Голоса райских птиц ей пророчат покой и счастье. Она подымается, идет вперед; ветви ей кланяются. Ей кажется, что вновь пришла весна: «Все болота разлелеялись, все деревья разукрасились». Среди птиц выделяется голос Алконоста: «Укрепись надежею, верой несомненною: все забудется, время кончится». Из глубины прогалины, по топи, усеянной цветами, как по суху, медленно шествует призрак княжича Всеволода, озаренный золотистым сиянием, едва касаясь ногами почвы.

Феврония, вновь полная сил, бросается к нему. Призрак обращается к ней с приветствием: «Веселись, моя невеста, веселись! По тебя жених пришел». Призрак утешает Февронию. Слышится голос другой райской птицы — Сирина: «Се жених пришел, — что же медлиши?». «Господи Исусе, ты прими мя, водвори в селеньях праведных». И вот молодые, рука об руку, медленно уходят по болоту, едва касаясь земли.

Переход ко второй картине это еще одна — на сей раз оркестрово-вокальная (здесь за сценой звучат голоса райских птиц, Сирина и Алконоста) — звуковая картина Н.А.Римского-Корсакова. Она начинается сразу после окончания первой картины (как бы выливается из нее) и непосредственно переходит во вторую картину. Ремарка композитора уточняет (это стало названием этого антракта): «Хождение в невидимый град». На фоне лучезарного величественного шествия, радостных перезвонов звучит затейливое пение райских птиц.

Картина 2. Авторская ремарка, характеризующая невидимый град, такова: «Облако рассеивается. Град Китеж чудесно преображен. Близ западных ворот Успенский собор и княжий двор. Высокие колокольни, костры на стенах, затейливые терема и повалуши из белого камня и кондового дерева. Резьба украшена жемчугом; роспись синего, пепельного и сине-алого цвета, со всеми переходами, какие бывают на облаках. Свет яркий, голубовато-белый и ровный со всех сторон, как бы не дающий тени. Налево, напротив ворот, княжьи хоромы; крыльцо сторожат лев и единорог с серебряной шерстью. Сирин и Алконост — райские птицы с неженскими ликами — поют, сидя на спицах. Толпа в белых мирских одеждах с райскими кринами и зажженными свечами в руках; среди толпы Поярок — зрячий и Отрок, бывший его поводырем. Здесь-то и оказалась Феврония. Ее и княжича приветствует народ. Феврония не помнит себя от изумления; она ходит по площади, все осматривая, и в восторге плещет руками. Народ окружает княжича и Февронию и запевает свадебную песню под звуки гуслей и райской свирели, бросая под ноги цветы, розаны и синие касатки. Феврония не понимает, кому поется свадебная песня, чья свадьба. Тогда княжич говорит ей: «Наша же, голубушка».

На крыльце княжьих хором появляется князь Юрий. Феврония приветствует князя как невестка свекра. Звучит большой ансамбль, в котором участвуют все главные действующие лица — князь Юрий, княжич Всеволод, Феврония, с ними поют райские птицы Сирин и Алконост, присоединяются Отрок и Поярок, в конце концов и весь хор («Буди с нами здесь вовеки»). Княжич Всеволод приглашает Февронию в церковь («Ай же ты, невеста верная, время нам и в церковь Божию»).

В этот момент Феврония вспоминает о Гришке: «Там в лесу остался Гришенька». Феврония хочет послать ему грамоту, «утешенье Грише малое». Поярок готов написать ее. Феврония диктует; она описывает Китеж, который не пал, но скрылся, сообщает ему, что они не умерли, а живы, и живут они в дивном граде. «Кто же в град сей внидет?» — спрашивает Феврония князя Юрия. «Всяк, кто ум не раздвоен имея, паче жизни в граде быть восхощет», — отвечает Юрий.

Сцена письма Февронии к Кутерьме по традиции первых постановок оперы обычно выпускается. Это идет вразрез с категорическим требованием автора, высказанным им по поводу постановки оперы: «На пропуск сцены письма к Кутерьме в последней картине согласиться не могу. Об этом были разговоры и в Петербурге. Письмо Февронии есть кульминационный момент всего ее образа. Достигшая блаженства Феврония вспоминает и заботится о своем лютом враге и губителе Великого Китежа. Пусть слушатели вникают в это, а не относятся к последней картине оперы как к апофеозу» (из письма Римского-Корсакова дирижеру первой постановки оперы в Москве в 1908 году В.И.Суку.

Наконец, грамотка написана, и молодые под торжественное пение и колокольный звон медленно и величаво шествуют в собор к венцу.

А. Майкапар

Сказание о невидимом

"МОЦАРТ И САЛЬЕРИ"

Драматические сцены (опера в двух сценах) Николая Андреевича Римского-Корсакова
на текст (с небольшими сокращениями) одноименной "маленькой трагедии" А. С. Пушкина.

Действующие лица:

МОЦАРТ (тенор)
САЛЬЕРИ (баритон)
СЛЕПОЙ СКРИПАЧ (без пения)
ВО ВТОРОЙ СЦЕНЕ ЗАКУЛИСНЫЙ ХОР (ПО ЖЕЛАНИЮ)

Время действия: конец XVIII века.
Место действия: Вена.
Первое исполнение: Москва, 6 (18) ноября 1898 года.

«Памяти А.С.Даргомыжского» — так значится на титульном листе этой оперы. Это авторское посвящение. В нем глубокий смысл. Это признание Римским-Корсаковым огромной заслуги Даргомыжского в создании жанра камерной оперы. Но не только этого. Даргомыжский положил начало «озвучиванию» гениальных пушкинских «маленьких трагедий», написанных, можно смело сказать, как идеальные оперные либретто. И это посвящение — также знак признательности за это. После Даргомыжского и Римского-Корсакова к «маленьким трагедиям» обратились Цезарь Кюи («Пир во время чумы», 1900) и Сергей Рахманинов («Скупой рыцарь», 1905).

К сожалению, это замечательное произведение Римского-Корсакова недооценено: его стремятся слушать (и смотреть) на большой оперной сцене. При этом слушатель почти всегда испытывает разочарование от отсутствия оперно-театральных эффектов, да и оркестр был преднамеренно взят композитором уменьшенного состава, тогда как оно производит гораздо большее впечатление в камерной — если не сказать, домашней — обстановке.

Кстати, свидетели рождения этого шедевра, в частности, замечательная певица Н.И.Забела (жена художника М.А.Врубеля), исполнявшая все женские лирические партии в операх Римского-Корсакова, восторженно отзывались именно о камерном исполнении этой оперы (правда, речь идет о таких корифеях, как Ф.Шаляпин, исполнивший в такой обстановке обе партии, и С.Рахманинов, аккомпанировавший на рояле).

В этом смысле заслуживают внимания слова самого композитора: «Боюсь, не есть ли «Моцарт» просто камерная музыка, способная производить впечатление в комнате с фортепиано, без всякой сцены и теряющая свое обаяние на большой сцене. Ведь таков почти и «Каменный гость»; но тот все-таки несколько более декоративен. Там все-таки Испания, кладбище, статуя, Лаура с песнями, — а у меня комната, обыденные костюмы, хотя бы и прошлого столетия, и разговоры, разговоры. Отравления Моцарта никто даже и не заметит. Слишком все интимно и по-камерному. Может быть, и инструментовать-то его вовсе не следовало; по крайней мере, это мне приходило много раз в голову». Как бы то ни было, если желать дать оперный спектакль, не прибегая к сценическим ухищрениям «большой» оперы, трудно найти произведение более благодарное, чем «Моцарт и Сальери».

Опера

Сцена 1. Опера начинается кратким оркестровым вступлением, которое построено на теме Сальери из его первого монолога. Когда занавес поднимается, мы видим комнату, в которой сидит Сальери. Он в мрачном, подавленном настроении. Он размышляет о том, благодаря какому упорному труду он достиг славы и признания. Его путь был труден и тернист. Он рано отверг праздные забавы, науки, чуждые музыке, были постылы ему. Его занимала только музыка.

В конце концов он достиг мастерства, и ремесло поставил подножием искусству, «перстам придал послушную, сухую беглость и верность уху». И вот, достигнув в искусстве степени высокой, он насладился счастьем славы. Нет, никогда он, Сальери, не был завистником презренным. А ныне... «А ныне — сам скажу — я ныне завистник». И завидует Сальери Моцарту, этому гуляке праздному. «О Моцарт, Моцарт!» — стоном вырывается из груди Сальери.

Входит Моцарт. Он хотел незаметно войти, но Сальери, по-видимому, увидел его, раз произнес его имя (Моцарт и не думал, что его имя сейчас все время у Сальери на устах). По дороге к Сальери Моцарт услышал, как слепой скрипач в трактире играл арию Керубино «Voi che sapete» из его «Свадьбы Фигаро». Это так развеселило Моцарта, что он привел скрипача к Сальери (входит скрипач). Моцарт просит его: «Из Моцарта нам что-нибудь!» Скрипач играет начало арии Церлины «Ну, прибей меня, Мазетто» из «Дон-Жуана». Слушая это, Моцарт смеется.

Сальери же совсем не смешно. То, что он говорит в осуждение этого развлечения Моцарта — «Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля», или пародией бесчестит Алигьери (Данте. — A.M.) — все это, несомненно, лишь для того, чтобы скрыть приступ бешеной зависти. Сальери выгоняет старика скрипача. Моцарт хочет оставить Сальери, видя, что он не в духе и ему не до него, хотя он хотел кое-что показать Сальери. Но Сальери удерживает его и настойчиво спрашивает, что Моцарт принес ему. Моцарт говорит, что это так, безделица, две-три мысли, которые пришли ему в голову, когда его мучила бессонница. Моцарт остается.

Он поясняет Сальери, что с ним было: он в замечательном расположении духа, «влюблен не слишком, а слегка», с красоткой или с другом («хоть с тобой»), весел... «Вдруг: виденье гробовое, внезапный мрак иль что-нибудь такое...» Моцарт играет. Фантазия, которую он исполняет, целиком сочинена Римским-Корсаковым. Ему с поразительным мастерством удалось передать характерные особенности музыки Моцарта.

В соответствии с приведенным Моцартом рассказом о своем состоянии эта фантазия распадается на две части: первая — отличается светлой лиричностью, вторая — полна трагического пафоса. Сальери потрясен этой музыкой. Он недоумевает, как Моцарт мог, идя к нему с этим, остановиться и заинтересоваться каким-то трактирным скрипачом. «Ты, Моцарт, недостоин сам себя», — говорит Сальери. Он называет Моцарта богом. «Но божество мое проголодалось», — иронично замечает Моцарт, и они решают вместе пообедать в трактире Золотого Льва. Моцарт уходит, чтобы предупредить дома, что его не будет к обеду.

Сальери остается один, он предается еще более гнетущим размышлениям. Теперь его неотступно преследует мысль о том, что мир должен быть избавлен от Моцарта, иначе все — не только он, Сальери, — все жрецы музыки погибнут. Он достает яд, который носит с собой вот уже восемнадцать лет. Были минуты, когда он хотел покончить с собой, но это не было еще отчаяние последней степени, ему еще казалось, что жизнь принесет внезапные дары, что его посетит восторг и вдохновенье, что, наконец, он встретит еще своего злейшего врага, и тогда эта склянка сослужит ему службу. И вот пришел этот момент: «Теперь пора! Заветный дар любви, переходи сегодня в чашу дружбы».

Сцена 2. Особая, как сказано у Пушкина (то есть отдельная) комната в трактире; фортепиано. Оркестровое вступление к этой сцене строится на музыке первой части фантазии, которую играл Моцарт в первой сцене. Таким образом, если вступление к первой картине вводит нас в мир мрачных мыслей Сальери, вступление ко второй сцене рисует светлый, ясный образ Моцарта.

Оба композитора сидят вместе за обеденным столом. Теперь в сумрачном и хмуром настроении пребывает Моцарт. Его тревожит его «Requiem». Сальери удивлен, он не знал, что Моцарт пишет заупокойную мессу. Моцарт рассказывает Сальери, что к нему дважды приходил какой-то таинственный незнакомец и не заставал его. На третий раз застал. Этот человек, одетый в черное, заказал ему «Requiem» и скрылся. Моцарт тут же сел писать, но человек этот больше не появлялся. Да это и к лучшему: «Requiem» уже почти готов, и Моцарту было бы жаль с ним расстаться. Но Моцарту не дает покоя этот «черный человек», ему чудится, что он преследует его как тень, да и теперь ему кажется, что он с ними здесь — третий.

Сальери с деланной бодростью разубеждает Моцарта, предлагает, как советовал ему когда-то Бомарше, откупорить бутылку шампанского («как мысли черные к тебе придут») или перечесть «Женитьбу Фигаро». Моцарт вспоминает, что Сальери был другом Бомарше и сочинил для него «Тарара», «вещь славную» (Моцарт напевает из нее мотив). Вдруг он вспоминает и спрашивает Сальери, правда ли, что Бомарше кого-то отравил? Сальери отвечает: «Не думаю: он слишком был смешон для ремесла такого». «Он же гений, — рассуждает Моцарт, — как ты да я. А гений и злодейство — две вещи несовместные». «Ты думаешь?» — вопрошает Сальери и с этими словами бросает яд в стакан Моцарта.

Моцарт поднимает тост за здоровье Сальери, за их союз, связующий «двух сыновей гармонии» (Моцарт пьет). Моцарт идет к фортепиано и предлагает Сальери послушать его «Requiem». Звучит его начало. Сальери потрясен, он плачет. В небольшом ариозо он изливает свою душу. Он чувствует облегчение: «Как будто тяжкий совершил я долг, как будто нож целебный мне отсек страдавший член!» Моцарт, видя слезы Сальери, восклицает: «Когда бы все так чувствовали силу гармонии!» Но тут же сам себя перебивает: нет, так быть не может, кто бы тогда заботился о нуждах «низкой жизни».

«Нас мало, избранных счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой, единого прекрасного жрецов». Моцарт чувствует, что нездоров, и уходит. Сальери остается один. Он вспоминает слова Моцарта о том, что гений и злодейство несовместимы. Но что же тогда он, Сальери, не гений? «Неправда, — в отчаянии он пытается сам себя убедить, — а Бонаротти? или это сказка тупой, бессмысленной толпы — и не был убийцею создатель Ватикана?» Без ответа остается это восклицание Сальери. Трагическим мотивом тяжелых предчувствий Моцарта заканчивается опера.

А. Майкапар

Моцарт и Сальери

"ХОВАНЩИНА"

Опера (народная музыкальная драма) в пяти действиях

Модеста Петровича Мусоргского на либретто композитора.

Действующие лица:
КНЯЗЬ ИВАН ХОВАНСКИЙ, начальник стрельцов (бас)
КНЯЗЬ АНДРЕЙ ХОВАНСКИЙ, его сын (тенор)
КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ГОЛИЦЫН (тенор)
ШАКЛОВИТЫЙ, 6оярин (баритон)
ДОСИФЕЙ, глава раскольников (бас)
МАРФА, раскольница (меццо-сопрано)
СУСАННА, старая раскольница (сопрано)
ПОДЬЯЧИЙ (тенор)
ЭММА, девушка из Немецкой слободы (сопрано)
ПАСТОР (баритон)
ВАРСОНОФЬЕВ, приниженный Голицына (бас)
КУЗЬКА, стрелец (баритон)
1-й СТРЕЛЕЦ (бас)
2-й СТРЕЛЕЦ (баритон)
3-й СТРЕЛЕЦ (тенор)
КЛЕВРЕТ КНЯЗЯ ГОЛИЦЫНА (тенор)
МОСКОВСКИЕ ПРИШЛЫЕ ЛЮДИ, СТРЕЛЬЦЫ, РАСКОЛЬНИКИ,
СЕННЫЕ ДЕВУШКИ И ПЕРСИДСКИЕ РАБЫНИ КНЯЗЯ ИВАНА ХОВАНСКОГО,
ПЕТРОВСКИЕ «ПОТЕШНЫЕ», НАРОД.

Время действия: 1682 год.
Место действия: Москва и ее окрестности.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, 9 (21) февраля 1886 года.

Что-то роковое тяготело над Модестом Мусоргским, быть может, самым гениальным русским композитором: ни одна его опера не была им закончена. «Саламбо» так и осталась незавершенной, «Женитьба» была досочинена и оркестрована М.М.Ипполитовым-Ивановым, «Борис Годунов» претерпел две авторские редакции и, тем не менее, должен был быть доработан Н.А.Римским-Корсаковым, а в наше время Д.Д.Шостаковичем; «Сорочинская ярмарка» закончена Ц.А.Кюи.

Исключительная по своим художественным достоинствам «Хованщина» — не исключение в этом списке незавершенных творений: ее тоже закончил по авторским материалам (дописал последнее действие и оркестровал оперу) бесконечно заботливый и благородный Н.А.Римский-Корсаков.

«Хованщина» — выдающееся творение не только музыкальное, но и литературное. Либретто этой оперы, в отличие от других опер Мусоргского, не имеет литературного первоисточника и целиком написано самим композитором, причем сделано это в литературном отношении не менее талантливо, чем музыка оперы. Мусоргский заинтересовался периодом стрелецкого восстания и церковного раскола еще в 1870 году, то есть когда работал над «Борисом Годуновым». Написать оперу об этой эпохе в русской истории композитору посоветовал В.В.Стасов, которому Мусоргский и посвятил оперу. Их переписка — бесценный источник сведений о ходе работы над этим шедевром.

Композитор делился со Стасовым мельчайшими деталями сюжета, когда разрабатывал его. Вот лишь один пример их переписки: «Вступление к «Хованщине» почти готово, рассвет на восходе солнца красив, довел до того пункта, где донос диктуется, т.е. с маленькою сценкою Шакловитого. Выработка идет изрядная, шесть раз отмеришь и один раз отрежешь: нельзя иначе, таково что-то внутри сидящее подталкивает на строгость. Подчас рванешься, ан нет, стой: внутренний повар говорит, что суп кипит, но на стол подавать рано — жидок будет, может, придется еще какой корешок или соли подкинуть; ну, повар лучше меня свое дело знает: жду. Зато уж попади только суп на стол — зубы съем» (из письма Мусоргского от 2 августа 1873 года).

На сценическую судьбу оперы всегда оказывали сильное влияние идеологические соображения. Опера была отклонена дирекцией императорских театров, когда Н.А.Римский-Корсаков, завершив ее, впервые предложил к постановке в 1883 году. Показателен инцидент с нею, о котором рассказывается в мемуарах Марка Рейзена, выдающегося исполнителя партии Досифея. В 1928 году певец гастролировал в Свердловске (ныне Екатеринбург) и должен был петь Досифея в нескольких спектаклях. «Накануне третьего спектакля, все билеты на который были проданы, мне вдруг сообщили, — вспоминает певец, — что «Хованщину» отменили и спектакль будет заменен другим. В дирекции театра мне сообщили, что среди городских и окрестных жителей, оказывается, много староверов. И вот, спектакль, в котором воссоздается одна из страниц истории раскола и одна из центральных фигур которого глава раскольников, для них был источником не только музыкальных эмоций...

Слух о «Хованщине» быстро распространился, и на следующий день толпы бородачей потянулись к кассе театра... Дирекция очутилась перед ситуацией, когда едва ли не весь зал оказался закуплен верующими. Вопрос об антирелигиозной пропаганде стоял в те годы остро, в тех глухих местах — в особенности, а тут — какая уж «анти»?.. Почли за благо «Хованщину» на некоторое время из репертуара исключить». Да и в наше время каждая постановка «Хованщины» в России превращается в акт не только художественный, но и в определенной мере политический.

ДЕЙСТВИЕ I

Москва. Красная площадь. Каменный столб и на нем медные доски с надписями. Справа будка Подьячего. Оркестровое вступление — «Рассвет на Москве-реке» — рисует картину пробуждения древней Москвы: слышится колокольный звон к заутрене, зов стрелецкой трубы (за сценой). Медленно поднимается занавес. На сцене главы церквей освещаются восходящим солнцем. Постепенно солнцем освещается и вся сцена. Нескончаемым потоком течет народная по своему складу мелодия. Эта симфоническая картина — один из шедевров русской музыки. Она часто включается в программы симфонических концертов как самостоятельное произведение.

В стенах Кремля начинается жизнь. Просыпаются стрельцы — сначала Кузька, потом другие. Входит Подьячий, он направляется к своей будке и садится в ней. Появляется боярин Шакловитый. Он ставленник царевны Софьи. У него «заказец важный есть» для писаря. Тот догадывается: настрочить доносец, — и предвкушает заработать на этом дельце. Шакловитый предупреждает о той каре, которая ждет Подьячего, если он проговорится. Тот мгновение колеблется, но в конце концов, потирая руки в предвкушении платы, соглашается.

Шакловитый диктует анонимный донос Петру на Хованских: начальник стрельцов князь Иван Хованский задумал посадить на престол своего сына Андрея и с этой целью разжигает мятеж. Подьячий в страхе от того, что ему приходится писать это. Он смертельно боится, что «князь (Хованский. — A.M.) все узнает, князь не простит мне...» За сценой слышится хор приближающихся стрельцов («Гой вы, люди ратные, вы, стрельцы удалые, гой, гуляйте, вы гуляйте весело»). Стрельцы проходят и удаляются.

Шакловитый продолжает диктовать свой донос. Наконец дело сделано. Доносчик уходит. Сцену заполняет пришлый люд. Подьячий тем временем прячет кошель; он ощупью, под стойкой, считает деньги, поглядывая не без страха на пришлых людей. У тех недоумение вызывает появившийся за ночь на площади столб. На нем надписи, но они не могут по своей безграмотности их прочесть. Они обращаются к Подьячему, чтобы он прочитал. Он грубо отказывает им. Тогда они поднимают будку, в которой он отсиживается, и несут ее к столбу. Подьячий в страхе зовет на помощь и обещает прочитать надпись.

Оказывается, это памятный столб, который стрельцы поставили в знак своей недавней победы: на нем имена тех неугодных им бояр, которых они казнили. Тем временем слышатся звуки труб. Так стрельцы приветствуют своего предводителя — князя Ивана Хованского. Входит князь Иван Хованский. «Поступь плавная, держится высокомерно; за ним стрелецкие полковники и гости московские» — так поясняет мизансцену композитор. Князь обращается к толпе: «Дети, дети мои! Москва и Русь (спаси Бог!) в погроме великом...» Стрельцы славят Большого, как они величают Хованского.

Из глубины сцены, прямо против зрителя, появляется князь Андрей Хованский и Эмма, девушка из Немецкой слободы. Андрей пытается обнять Эмму, но та сопротивляется. Эмма обвиняет его в том, что он убил ее отца, изгнал жениха и не сжалился даже над ее матерью. На защиту Эммы встает Марфа, раскольница, недавняя возлюбленная Андрея («Так, так, княже! Остался ты верен мне!»). Андрей негодует и бросается на Марфу с ножом, но та тоже выхватывает из-под рясы нож и отражает его удар. За сценой хор (народ) поет славословие князю Хованскому-старшему («Слава лебедю! Большому слава!»).

Входит князь Иван Хованский. Он изумлен, видя Андрея, Марфу, а еще Эмму, которая ему самому приглянулась. И теперь отец и сын сходятся как соперники: отец приказывает стрельцам схватить Эмму, сын — встает на ее защиту. Отец гневно приказывает взять Эмму и отвести в свои палаты. Тогда Андрей заносит нож на Эмму: «Так мертвою имайте!» — кричит он. В этот момент входит Досифей, он останавливает руку Андрея. Эмма опускается на колени перед Досифеем, своим спасителем. Досифей приказывает Марфе отвести Эмму в ее дом.

Когда они уходят, Досифей обращается к Хованским: «Приспело время». Этот его скорбный монолог рисует облик сурового и гордого старца. Возглас Ивана Хованского: «Стрельцы!.. Живо! В Кремль!» — призывает стрельцов на защиту Москвы и веры православной. Досифей в мистическом порыве возносит молитву Господу.

ДЕЙСТВИЕ II

Кабинет князя Василия Голицына, канцлера и фаворита царевны Софьи. Обстановка, как поясняет композитор, в смешанном вкусе: московско-европейская. Поздний вечер. На письменном столе князя зажжены канделябры. Перед зрителем садик и красивая решетка на каменных столбах. Вечерняя заря. Князь читает любовное письмо от царевны Софьи. Его мучает тревога, одолевает страх перед будущим.

Входит дворянин Варсонофьев, клеврет князя Голицына. Он сообщает князю, что к нему настойчиво просится «лютерский священник». Князь велит пригласить пастора. Пастор обращается к Голицыну с просьбой заступиться за Эмму. Князь отказывается: «Не могу входить я в дело частное Хованских». Тогда пастор переходит к другой теме: дозволить в Немецкой слободе возвести церковь («еще одну, только одну»). Эта просьба выводит князя из равновесия: «Рехнулись, что ли, вы, иль смелости набрались; Россию хотите кирками застроить!..» Пастор уходит ни с чем.

Снова входит Варсонофьев. На сей раз он сообщает о приходе «колдовки». Это под видом гадалки пришла Марфа. Клеврет готовит все необходимое для гадания. Начинается центральная сцена этого действия — сцена гадания. Звучит знаменитая ария Марфы «Силы потайные». Она предсказывает князю, что его ждет опала. Суеверный князь Голицын в смятении. Опасаясь, что гадалка проболтается о том, что нагадала ему, он велит слуге утопить Марфу, но Марфа все слышит и вовремя скрывается.

Внезапно появляется князь Иван Хованский («А мы без докладу, князь, вот так!»). Между Голицыным и Хованским завязывается спор о правах и достоинстве своих и бояр («Мы теперь местов лишились, — бросает гневный упрек Голицыну Иван Хованский. — Ты же сам нас уладил, князь, с холопьем поровнял»). В разгар их перебранки является Досифей; он становится между ними; князья стоят неподвижно, отвернувшись друг от друга. Досифей прерывает их спор (терцет «Князья, смири ваш гнев»). Он уговаривает князей помириться.

В глубине сцены торжественно проходят чернорясцы (раскольники) с книгами на головах (такова ремарка композитора) их сопровождает толпа народа. На них указывает Досифей как на деятельную силу («Вы, бояре, только на словах горазды, а вот кто делает»). Раскольники поют: «Посрамихом, посрамихом». Их хор звучит словно фанатический гимн. Голицын гневно восклицает: «Раскол!» Хованский же — отважно: «Любо! Нами да стариной паки Русь возвеселится!»

Неожиданно вбегает Марфа и, едва переводя дыхание, бросается к князю Голицыну с мольбой миловать ее. К ней со словами утешения обращается Досифей. Она узнает его и тогда рассказывает, как слуга Голицына пытался задушить ее (по приказу князя) и как она едва сумела вырваться — благо петровцы подоспели. Упоминание о войске Петра и о том, что оно, оказывается, уже совсем близко, повергает князей в шок. Входит Шакловитый. Обращаясь к князьям, он говорит, что царевна (Софья) велела сообщить им, что их заговор раскрыт: в Измайловском селе донос прибит, что Хованские на царство покусились. На вопрос Досифея, что сказал царь Петр, Шакловитый ответил: «Обозвал «хованщиной» и велел сыскать». За сценой слышны голоса петровцев.

ДЕЙСТВИЕ III

Замоскворечье. Стрелецкая слобода, против Белгорода, за кремлевской стеной на Москве-реке. Вдали, перед зрителем, крепкая деревянная стена, сложенная из громадных брусьев. За рекой видна часть Белгорода. Время к полудню.

Действие начинается хором раскольников — как и во втором действии (они поют тот же свой фанатичный гимн). Их пение слышится сначала издалека (за сценой), затем они появляются на сцене, проходят по направлению к воротам и снова удаляются за сцену. Это шествие, как и в первый раз, являет собой демонстрацию духовной силы старообрядцев.

Сцена пустеет; из толпы незаметно выделяется Марфа. Она садится на завалинку у дома, занятого Хованским. Марфа предается воспоминаниям о своей несчастной любви; она тяжело переживает измену Андрея Хованского (звучит ее прекрасная лирическая песня «Исходила младешенька»). Из дома, где теперь живет Хованский, выходит Досифей. Марфа встает ему навстречу и склоняется перед ним. Досифей утешает ее (дуэт «Ах ты, моя касатка, потерпи маленько»). В мистическом настроении Марфа «видит», как горят на костре раскольники. Досифей вразумляет ее: «Гореть!.. Страшное дело!.. Не время, не время, голубка». Он уводит ее, утешая при этом.

С противоположной стороны сцены появляется Шакловитый. Он оплакивает участь Руси («Спит стрелецкое гнездо»). Проснувшиеся пьяные стрельцы предаются буйному бесшабашному веселью. На сцену вбегают стрелецкие жены и набрасываются на мужей («Ах окаянные пропойцы, ах колобродники отпетые!»).

За сценой слышится крик перепуганного Подьячего; он как бы зовет на помощь. Вот он появляется, запыхавшийся. «Беда, беда... — кричит он. — Рейтеры (наемные петровские всадники. — А.М.) близко; к вам мчатся, все рушат!» Стрельцы ошеломлены. Они зовут Хованского (хор «Батя, батя, выйди к нам!»). Князь Иван Хованский показывается под навесом терема. Стрельцы просят его вести их в бой против рейтеров и солдат петровских полков. Но Хованский заявляет им: «Страшен царь Петр! Идите в домы ваши, спокойно ждите судьбы решенье!» Сам же уходит.

ДЕЙСТВИЕ IV

Картина 1. Богато обставленная трапезная палата в хоромах князя Ивана Хованского в его имении. Князь Хованский за обеденным столом. Крестьянки за рукоделием. Девушки развлекают его песнями — протяжной хороводной («Возле речки, на лужочке»), бойкой плясовой («Гайдучок») и величальной («Плывет, плывет лебедушка»). Но третья песня будет последней в этой картине, а прежде... Входит клеврет князя Голицына. Он предупреждает князя, что ему грозит опасность. Князь разгневан и удивлен: кто может грозить ему в его имении? Он требует, чтобы ему подали меду, и приказывает девушкам-персидкам плясать для него (исполняется балетный номер в восточном стиле).

Входит Шакловитый. Он говорит Хованскому, что его призывает на тайный совет Софья. Князь сначала упирается — он обижен на царевну: «Теперь небось другие ей советники послужат», — говорит он, имея в виду, конечно князя Голицына. Но в конце концов приказывает подать ему одежды. Крестьянки снова величают его. И когда князь выходит из палаты, наемник Шакловитого убивает его в дверях. Он падает мертвым со страшным криком; крестьянки с визгом разбегаются. Шакловитый хохочет.

Картина 2. Москва. Площадь перед собором Василия Блаженного. Пришлый люд московский толпится, рассматривая наружный вид собора. Входят рейтеры, вооруженные мечами и копьями; они выстраиваются рядами, спиною к собору и оттесняя толпу к другой стороне. Показываются рейтеры на конях, за ними, как пишет Мусоргский, колымага, сопровождаемая также рейтерами. Из слов Досифея становится ясно, что это везут в ссылку князя Голицына. Входит Марфа. Она сообщает Досифею, что рейтерам велено окружить раскольников в их святом скиту и без пощады убить.

Досифей приказывает Марфе взять князя Андрея Хованского; старец наказывает Марфе любить князя, как она любила. Марфа готова «приять от Господа в огне и пламени венец славы вечные!» Входит Андрей Хованский; он очень взволнован. Он в гневе на Марфу и теперь ищет Эмму. Марфа говорит ему, что рейтеры увезли ее далеко и что скоро она на родине обнимет своего жениха (которого он — Андрей — изгнал). Андрей негодует; он угрожает Марфе собрать стрельцов и казнить ее, изменницу, как он ее называет. Эти угрозы свидетельствуют о том, что Андрей не знает, что случилось, и Марфа рассказывает ему об убийстве его отца и что его самого по всей Москве ищут. Андрей не верит ей и трубит в рог, созывая стрельцов...

За сценой раздается звон большого соборного колокола. Выходят стрельцы; они сами несут орудия своей казни — плахи и секиры. За ними следуют их жены. Андрей видит это. Теперь у него открылись глаза на все, что случилось. «Спаси меня», — молит он Марфу, и она поспешно его уводит. Идет подготовка к казни стрельцов. Они опускаются перед плахами на колени. В этот момент за сценой слышны трубы «потешных» (петровских) полков. Хор стрельцов и их жен молит о казни их гонителей и о своем спасении.

На сцену входят петровские трубачи, за ним Стрешнев в качестве герольда. И в тот момент, когда у стрельцов уже не остается никакой надежды, он объявляет им, что «цари и государи Иван и Петр вам милость шлют: идите в домы ваши и Господа молите за их государское здоровье». Стрельцы молча встают. К Кремлю направляется Преображенский полк Петра.

ДЕЙСТВИЕ V

Сосновый бор. Скит. Лунная ночь. Оркестровое вступление изображает, по словам композитора, «шум леса в лунную ночь, то усиливающийся, то утихающий, как прибой волн» (из письма Мусоргского к В.В.Стасову от 6 августа 1873 года). Входит задумчивый Досифей; его движения медленны. Он скорбит, сознавая обреченность раскольников и свою ответственность за их судьбу. И вот он призывает сгореть всем на костре за веру свою, только не сдаться врагам.

Черноризцы и черноризки выходят из скита и идут к бору; они поют: «Враг человеков, князь мира сего восста!» Приходит Марфа, затем князь Андрей Хованский. После того как Марфа его спасла от петровцев, они помирились. Но сейчас смерть их неизбежна, и Марфа просит Андрея готовиться к ней. Звучат трубы. Андрей стонет — ему тяжко. Марфа решительна — ее не страшит сожжение. Раскольники, преисполненные веры, экстатично поют: «Господи славы, гряди во славу Твою».

Марфа свечою зажигает костер. И когда, пробившись сквозь лесную чащу, на поляну врываются гвардейцы Петра, они видят раскольничьи скиты, объятые пламенем. В костре сгорает и Андрей, которого увлекла с собой в огонь Марфа. В огне умирает со своей паствой и Досифей. Выходят пришлые люди. Они смотрят на костер и скорбят о Руси: «Ох ты, родная матушка Русь... Кто же теперь тебя, родимую утешит, успокоит?..»

А. Майкапар

Хованщина

"ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА"

Опера в четырех действиях Николая Андреевича Римского-Корсакова

на либретто композитора и И. Тюменева по одноименной драме Л. Мея.

Действующие лица:

ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ СОБАКИН, новгородский купец (бас)
МАРФА, его дочь (сопрано)
опричники:
ГРИГОРИЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ГРЯЗНОЙ (баритон)
ГРИГОРИЙ ЛУКИАНОВИЧ МАЛЮТА СКУРАТОВ (бас)
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ЛЫКОВ, боярин (тенор)
ЛЮБАША (меццо-сопрано)
ЕЛИСЕЙ БОМЕЛИЙ, царский лекарь (тенор)
ДОМНА ИВАНОВНА САБУРОВА, купеческая жена (сопрано)
ДУНЯША, ее дочь, подруга Марфы (контральто)
ПЕТРОВНА, ключница Собакиных (меццо-сопрано)
ЦАРСКИЙ ИСТОПНИК (бас)
СЕННАЯ ДЕВУШКА (меццо-сопрано)
МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ (тенор)
ЦАРЬ ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ (без слов)
ЗНАТНЫЙ ВЕРШНИК
ОПРИЧНИКИ, БОЯРЕ И БОЯРЫНИ,
ПЕСЕННИКИ И ПЕСЕННИЦЫ, ПЛЯСУНЬИ,
СЕННЫЕ ДЕВУШКИ, СЛУГИ, НАРОД.

Время действия: осень 1572 года.
Место действия: Александровская слобода.
Первое представление: Москва, 22 октября (3 нoябpя) 1899 года.

«Царская невеста» — девятая опера Н.А.Римского-Корсакова. Сюжет Л. Мея (eгo одноименная драма была написана в 1849 году) давно занимал воображение композитора (еще в 1868 году на эту пьесу Мея внимание композитора обратил Милий Балакирев; в то время Римский-Корсаков остановился — тоже по совету Балакирева — на другой драме Мея — «Псковитянка» — и написал одноименную оперу).

В основу драмы Мея положен исторический (хотя и малоизвестный) эпизод женитьбы (в третий раз) царя Ивана Грозного. Вот что рассказывает об этой истории Карамзин в своей «Истории Государства Российского»:

«Скучая вдовством хотя и не целомудренным, он (Иван Грозный. — А.М.) уже давно искал себе третьей супруги... Из всех городов свезли невест в Слободу, и знатных и незнатных, числом более двух тысяч: каждую представляли ему особенно. Сперва он выбрал 24, а после 12... долго сравнивал их в красоте, в приятностях, в уме; наконец предпочел всем Марфу Васильеву Собакину, дочь купца новгородского, в то же время избрав невесту и для своего старшего царевича, Евдокию Богданову Сабурову. Отцы счастливых красавиц из ничего сделались боярами (...) Возвысив саном, их наделили и богатством, добычею опал, имением, отнятым у древних родов княжеских и боярских. Но царская невеста занемогла, начала худеть, сохнуть: сказали, что она испорчена злодеями, ненавистниками Иоаннова семейного благополучия, и подозрение обратилось на ближних родственников цариц умерших, Анастасии и Марии (...) Не знаем всех обстоятельств: знаем только, кто и как погиб в сию пятую эпоху убийства (...) Злобный клеветник, доктор Елисей Бомелий (...) предложил царю истреблять лиходеев ядом и составлял, как уверяют, губительное зелье с таким адским искусством, что отравляемый издыхал в назначенную тираном минуту. Так Иоанн казнил одного из своих любимцев Григория Грязного, князя Ивана Гвоздева-Ростовского и многих других, признанных участниками в отравлении царской невесты или в измене, открывшей путь хану к Москве (крымскому хану Девлет-Гирею - А.М.). Между тем царь женился (28 октября 1572 гoдa) на больной Марфе, надеясь, по eгo собственным словам, спасти ее сим действием любви и доверенности к милости Божией; через шесть дней женил и сына на Евдокии, но свадебные пиры закончились похоронами: Марфа 13 ноября скончалась, быв или действительно жертвою человеческой злобы, или только несчастною виновницею казни безвинных».

Л.А. Мей интерпретировал эту историю, естественно, как художник, а не историк. Eгo драма не претендует на историческую достоверность, но рисует яркие характеры в необычайно драматичных обстоятельствах. (Притом, что Мей выводит в своей драме исторические персонажи, он, а вслед за ним и Римский-Корсаков, допустил ошибку: он называет Григория Грязного по отчеству Григорьевичем, полагая, что он был родным братом известноrо во времена Ивана Грозного опричника Василия Григорьевича Грязнoгo. В действительности отчеством нашего Грязного было Борисович, а прозвище - Большой) В опере сюжет драмы Мея не претерпел существенных изменений, а ее драматизм неизмеримо усилился гениальной музыкой.

УВЕРТЮРА

Опера начинается увертюрой. Это развернутая оркестровая пьеса, написанная в традиционной форме так называемого сонатного allegro, иными словами, построенная на двух основных темах: первая («главная» партия) говорит слушателю о предстоящих трагических событиях, вторая («побочная» партия) — светлая певучая мелодия — создает образ Марфы, еще не знающей горя, не испытавшей ударов судьбы. Особенность этой увертюры в том, что основные ее темы не появляются затем в самой опере. Обычно бывает иначе: увертюра как бы анонсирует те главные музыкальные образы, которые затем предстанут в опере; часто увертюры, хотя в операх они звучат первыми, сочиняются композиторами в последнюю очередь или, по крайней мере, когда уже окончательно выкристаллизовался музыкальный материал оперы.

ДЕЙСТВИЕ I
ПИРУШКА

Сцена 1. Большая горница в доме Григория Грязного. На заднем плане низенькая входная дверь и подле нее поставец, уставленный кубками, чарками и ковшами. На правой стороне три красных окна и против них длинный стол, накрытый скатертью; на столе свечи в высоких серебряных подсвечниках, солонки и сундук. На левой стороне дверь во внутренние покои и широкая лавка с узорным полавочником; к стене приставлена рогатина; на стене висит самострел, большой нож, разное платье и, неподалеку от двери, ближе к авансцене, медвежья шкура. По стенам и обеим сторонам стола — лавки, крытые красным сукном. Грязной, в раздумье опустив голову, стоит у окна.

Нерадостно на душе у молодого царского опричника Григория Грязного. Он впервые в жизни испытывает сильное всепоглощающее чувство любви к Марфе («С ума нейдет красавица! И рад бы забыть ее, забыть-то силы нет»). Напрасно посылал он сватов к отцу Марфы: Собакин ответил, что его дочь с детских лет предназначена в жены Ивану Лыкову (об этом мы узнаем из первого речитатива Григория Грязного). Речитатив переходит в арию «Куда ты, удаль прежняя девалась, куда умчались дни былых забав?» Он рассуждает о своих прошлых временах, о буйных поступках, но теперь все его мысли поглощены Марфой и его соперником Иваном Лыковым. В следующем за арией речитативе он грозно обещает (сам себе): «А Лыкову Ивашке не обходить кругом аналоя с Марфой!» (то есть не быть им обвенчанными). Сейчас Григорий ждет гостей, чтобы хоть с ними забыться, и в первую очередь Елисея Бомелия, который ему нужнее всех.

Сцена 2. Средняя дверь отворяется. Входит Малюта с опричниками. Григорий хлопает в ладоши, призывая слуг. Они являются и разносят кубки с медом (то есть с крепкой медовой настойкой). Малюта пьет за здоровье Грязного и кланяется ему. Входит Иван Лыков и вслед за ним Бомелий. Григорий с поклоном приветствует их и приглашает войти. Слуги подносят кубки Лыкову и Бомелию. Те выпивают.

Опричники — а это именно они пришли в гости к Грязному — благодарят хозяина за угощение (хор «Слаще меду ласковое слово»). Все садятся за стол.

Из разговоров опричников становится ясно, что Лыков вернулся от немцев, и теперь Малюта просит его рассказать, «как у них там за морем живут?» В ответ на его просьбу Лыков в своем ариозо подробно рассказывает о том, что видел диковинного у немцев («Иное все, и люди, и земля»). Ария кончена. Лыков поет хвалу государю, который, по его словам, «хочет, чтобы мы у иноземцев понаучились доброму». За царя все осушают свои бокалы.

Сцена 3. Малюта просит Грязного пригласить гусляров и певцов повеселиться. Они входят и становятся вдоль стен, гусляры занимают места на лавке с левой стороны. Звучит подблюдная песня «Слава!» (это подлинная старинная русская народная песня, сохранившая у Римского-Корсакова частично и народный текст). За песней вновь следует славословие царю. Гости опять обращаются к Лыкову и спрашивают, хвалят ли басурманы царя? Оказывается — и Лыкову «прискорбно повторять злые речи», — что за морем нашего царя считают грозным.

Малюта выражает радость. «Гроза-то милость Божья; гроза гнилую сосну изломает», — иносказательно изъясняется он. Постепенно Малюта распаляется, и вот уже воинственно звучат его слова: «И вам, бояре, царь недаром к седлам метлы привязал. Мы выметем из Руси православной весь сор!» (Привязанные к седлу метла и собачья голова — это были знаки должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхивать и выметать измену и грызть государевых злодеев-крамольников). И снова поется и пьется здравие «отца и государя!». Некоторые из гостей встают и расходятся по горнице, другие остаются за столом. На середину выходят девушки, чтобы плясать. Исполняется пляска с хором «Яр-хмель» («Как за реченькой яр-хмель вокруг кустика вьется»).

Малюта вспоминает о Любаше, своей «крестнице», живущей у Грязного (позже выясняется, что опричники когда-то увезли ее из Каширы, причем силой отбили ее у каширцев: «Порядком шестопером я окрестил каширских горожан» — потому и прозвали ее «крестницей»). Где она, почему не идет?

Григорий приказывает позвать Любашу. На вопрос Бомелия, кто эта Любаша, Малюта отвечает: «Любовница Грязного, чудо девка!» Появляется Любаша. Малюта просит ее спеть песню — «попротяжней, чтоб за сердце хватала». Любаша поет («Снаряжай скорей, матушка родимая, под венец свое дитятко любимое»). В песне два куплета. Любаша поет соло, без оркестрового сопровождения. Опричники благодарят за песню.

В веселье прошла ночь. Малюта поднимается со скамьи — как раз звонят к заутрене, да и «чай, государь изволил пробудиться». Гости пьют на прощание, кланяются, расходятся. Любаша стоит у боковой двери, раскланивается с гостями; на нее издали смотрит Бомелий. Грязной прогоняет слуг. Бомелия он просит остаться. У Любаши рождается подозрение: какое дело может быть у Григория к «немчину» (Бомелий из немцев)? Она решает остаться и прячется за медвежьей шкурой.

Сцена 5. У Григория с Бомелием заходит разговор. Григорий спрашивает царского лекаря, есть ли у него средство приворожить девушку (он якобы хочет помочь приятелю). Тот отвечает, что есть — это порошок. Но условие его воздействия — чтобы насыпал его в вино сам тот, кто хочет приворожить, иначе он не подействует. В следующем трио Любаша, Бомелий и Грязной — каждый выражают свои чувства по поводу услышанного и сказанного. Так, Любаша уже давно почувствовала охлаждение к ней Григория; Григорий не верит, что средство может приворожить Марфу; Бомелий, признавая существование сокровенных тайн и сил в мире, уверяет, что ключ к ним дан светом знаний. Григорий обещает озолотить Бомелия, если его средство поможет «приятелю». Григорий уходит проводить Бомелия.

Сцена 6. Любаша крадется в боковую дверь. Входит Грязной, потупя голову. Любаша тихо растворяет дверь и подходит к Грязному. Она спрашивает его, чем его прогневила, что он перестал обращать на нее внимание. Григорий грубо отвечает ей: «Отстань!» Звучит их дуэт. Любаша говорит о своей любви, о том, что страстно ждет его. Он — о том, что разлюбил ее, что порвалась тетива — и узлом ее не завяжешь. Пламенная любовь, нежность звучат в обращении Любаши к Григорию: «Ведь я одна тебя люблю». Слышен удар колокола. Григорий встает, он собирается к заутрене. Второй удар. Григорий уходит. Любаша одна. Третий удар. Ненависть закипает в душе Любаши. Звучит благовест. «Ох, отыщу же я твою колдунью и от тебя ее отворожу!» — восклицает она.

ДЕЙСТВИЕ II
ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ

Сцена 1. Улица в Александровской слободе. Впереди налево дом (занимаемый Собакиными) в три окна на улицу; ворота и забор, у ворот под окнами деревянная лавка. Направо дом Бомелия с калиткою. За ним, в глубине, ограда и ворота монастыря. Против монастыря, — в глубине, налево — дом князя Гвоздева-Ростовского с высоким крыльцом, выходящим на улицу. Осенний пейзаж; на деревьях яркие переливы красных и желтых тонов. Время под вечер.

Народ выходит из монастыря после церковной службы. Внезапно говор толпы стихает: опричнина идет! Звучит хор опричников: «Всех, кажись, оповестили к князю Гвоздеву сбираться». Народ чувствует, что затевается опять что-то недоброе. Разговор переходит на предстоящую царскую свадьбу. Скоро смотрины, царь выберет невесту. Из дома Бомелия выходят два молодых парня. Народ корит их за то, что они якшаются с этим басурманом, ведь он колдун, дружит с нечистым. Парни признаются, что Бомелий дал им травы. Народ уверяет их, что она наговорная, что ее надо выбросить. Парни напуганы, они бросают сверток. Народ постепенно расходится. Из монастыря выходят Марфа, Дуняша и Петровна.

Сцена 2. Марфа и Дуняша решают подождать на лавочке у дома отца Марфы купца Василия Степановича Собакина, который должен скоро вернуться. Марфа в своей арии («В Новгороде мы рядом с Ваней жили») рассказывает Дуняше о своем женихе: как еще в детские годы жила она по соседству с Лыковым и подружилась с Ваней. Эта ария — одна из лучших страниц оперы. Короткий речитатив предшествует следующему разделу оперы.

Сцена 3. Марфа смотрит в глубину сцены, где в это время показываются два знатных вершника (то есть всадника на лошадях; в постановках оперы на сцене они обычно идут пешком). Выразительный облик первого, закутанного в богатый охабень, позволяет узнать в нем Иоанна Васильевича Грозного; второй вершник, с метлою и собачьей головою у седла, — один из приближенных к царю опричников. Государь останавливает коня и молча пристально смотрит на Марфу. Она не узнает царя, но пугается и застывает на месте, чувствуя устремленный на себя его проницательный взгляд. (Примечательно, что в оркестре в этот момент звучит тема царя Ивана Грозного из другой оперы Римского-Корсакова — «Псковитянка».)

«Ах, что со мной? Застыла в сердце кровь!» — произносит она. Царь медленно удаляется. В глубине показываются Собакин и Лыков. Лыков с поклоном приветствует Марфу. Она мягко укоряет его, что он забывает свою невесту: «Вчера весь день и глаз не показал...» Звучит квартет (Марфа, Лыков, Дуняша и Собакин) — один из самых светлых эпизодов оперы. Собакин приглашает Лыкова в дом. Сцена пустеет. В доме Собакиных зажигается огонь. На дворе сгущаются сумерки.

Сцена 4. Оркестровое интермеццо предваряет эту сцену. Пока оно звучит, в глубине сцены показывается Любаша; ее лицо прикрыто фатою; она медленно оглядывается по сторонам, крадется между домов и выходит на авансцену. Любаша выследила Марфу. Теперь она подкрадывается к окну, чтобы рассмотреть свою соперницу. Любаша признает: «Да... недурна... румяна и бела, и глазки с поволокой...» И, разглядев ее внимательней, восклицает даже: «Какая красота!»

Любаша стучится в дом Бомелия, ведь она к нему шла. Бомелий выходит и приглашает Любашу войти в дом, та наотрез отказывается. Бомелий спрашивает, зачем она пришла. Любаша просит у него зелье, которое бы «не совсем сгубило человека, а извело бы только красоту». У Бомелия есть зелья на все случаи жизни и на этот - тоже. Но он колеблется дать его: «Как узнают, меня казнят». Любаша предлагает ему за его зелье жемчужное ожерелье. Но Бомелий говорит, что порошок этот не продажный. Так какая же тогда плата?

«С тебя немного... — произносит Бомелий, хватая Любашу за руку, — один лишь поцелуй!» Она в негодовании. Перебегает на другую сторону улицы. Бомелий бежит за нею. Она запрещает к себе прикасаться. Бомелий угрожает, что завтра же все расскажет боярину Грязному. Любаша готова заплатить любую цену. Но Бомелий требует: «Люби меня, люби меня, Любаша!» Из дома Собакиных доносятся веселые голоса. Это окончательно лишает Любашу рассудка. Она соглашается на условия Бомелия («Я согласна. Я... постараюсь полюбить тебя»). Бомелий опрометью убегает в свой дом.

Сцена 5. Любаша одна. Она поет свою арию «Господь тебя осудит, осудит за меня» (это она упрекает в своих мыслях Григория, который довел ее до такого состояния). Из дома Собакиных выходят сначала Марфа (ее прощание с гостем слышно за сценой), потом появляются Лыков и сам Собакин. Из их разговора, который Любаша подслушивает, становится ясно, что завтра они ждут к себе Григория. Все расходятся. Любаша опять выступает, она размышляет об услышанном и ждет Бомелия. Они обещают не обмануть друг друга. В конце концов Бомелий увлекает ее к себе.

Сцена 6 («Опричники»). Распахиваются двери дома князя Гвоздева-Ростовского. На крыльце появляются пьяные опричники с буйной разгульной песней («То не соколы в поднебесье слетались»). «Никому от молодцев защиты» — вот их «потеха».

ДЕЙСТВИЕ III
ДРУЖКО

Оркестровое вступление к третьему действию не предвещает трагических событий. Хорошо уже знакомая песня «Слава!» звучит здесь спокойно, торжественно и величаво.

Сцена 1. Горница в доме Собакина. Направо три красных окна; налево в углу изразцовая печь; подле нее, ближе к авансцене, синяя дверь. На заднем плане, посредине, дверь; на правой стороне стол перед лавкою; на левой, у самой двери, поставец. Под окнами широкая лавка. На лавке у стола сидят Собакин, Лыков и Грязной. Последний скрывает свою любовь к Марфе и ненависть к Лыкову, ее жениху. Вся первая сцена — их большое трио. Собакин рассказывает о своей многочисленной семье, оставшейся в Новгороде. Лыков намекает, что пора и Марфу пристроить, то есть сыграть их свадьбу.

Собакин соглашается: «Да, вишь, покамест не до свадьбы», — говорит он. Царь Иван Грозный, оказывается, смотрины невест устроил, из двух тысяч, собранных в Александровскую слободу, двенадцать осталось. Среди них Марфа. Ни Лыков, ни Грязной не знали, что Марфа должна быть на смотринах. А что, если царь выберет ее? Оба очень взволнованы (но Григорий не должен подавать виду). Их голоса сплетаются — каждый поет о своем.

В конце концов Грязной предлагает себя в дружки (по старой русской традиции на свадьбе должен быть дружко). Доверчивый Лыков, не подозревая со стороны Григория ничего дурного, охотно соглашается. Собакин уходит, чтобы распорядиться об угощении гостей. Грязной и Лыков ненадолго остаются одни. Лыкова по-прежнему беспокоит, что делать, если царю приглянется все же Марфа? Он спрашивает об этом Грязного. Тот поет свою ариетту «Что делать? Пускай во всем Господня будет воля!» В конце ариетты он притворно желает счастья Лыкову.

Сцена 3. Входит Собакин со стопкой меда и чарками. Гости выпивают. Слышен стук калитки. Это вернулись (со смотрин у царя) Марфа и Дуняша, а вместе с ними и Домна Ивановна Сабурова, мать Дуняши и купеческая жена. Девушки пошли переодеть свои парадные платья, а Домна Сабурова сразу является к гостям. Из ее рассказа кажется, что царь остановил свой выбор на Дуняше, «ведь государь с Дуняшей говорил».

Короткий ответ не устраивает Собакина, он просит рассказать подробнее. Ариозо Сабуровой — подробный рассказ о царских смотринах. Вновь расцветшая надежда, вера в счастливое будущее — содержание большой арии Лыкова «Туча ненастная мимо промчалася». Лыков поет ее в присутствии Грязного. Они решают на радостях выпить. Григорий отходит к окну, чтобы налить чарку (в доме уже стемнело). В этот момент, когда на мгновение он поворачивается спиной к Лыкову, он достает из-за пазухи порошок и высыпает в чарку.

Сцена 6. Входит Собакин со свечами. За ним Марфа, Дуняша, Сабурова и девушки из прислуги Собакиных. По знаку Грязного Лыков подходит к Марфе и останавливается рядом с нею; Грязной обносит (как дружко) гостей напитком (в одной из чарок на подносе приворотное зелье для Марфы). Лыков берет свою чарку, пьет и кланяется. Марфа тоже выпивает — из той, что предназначена для нее.

Все пьют здоровье новобрачных, славят Собакина. Домна Сабурова запевает величальную песню «Как летал сокол по поднебесью». Но песня остается недопетой — вбегает Петровна; она сообщает, что к Собакиным идут бояре с царским словом. Входит Малюта Скуратов с боярами; Собакин и прочие кланяются им в пояс. Малюта сообщает, что царь выбрал себе в жены Марфу. Все поражены. Собакин кланяется в землю.

ДЕЙСТВИЕ IV
НЕВЕСТА

Сцена 1. Проходная палата в царском тереме. В глубине, против зрителей, дверь в покои царевны. Налево на первом плане дверь в сени. Окна с позолоченными решетками. Палата обита красным сукном; лавка с узорочными полавочниками. Впереди, с правой стороны, парчовое «место» царевны. С потолка, на позолоченной цепи, спускается хрустальное паникадило.

После небольшого оркестрового вступления звучит ария Собакина «Забылся... авось полегче будет». Он глубоко опечален болезнью дочери, от которой ее никто не может излечить. Из покоев царевны выходит Домна Сабурова. Она успокаивает Собакина. Вбегает истопник. Он сообщает, что к ним прибыл боярин с царским словом.

Сцена 2. Этим боярином оказывается Григорий Грязной. Он приветствует Собакина и докладывает, что лиходей Марфы под пыткой во всем сознался и что государев лекарь (Бомелий) берется ее излечить. Но кто же лиходей, спрашивает Собакин. Григорий не дает ответа. Собакин уходит к Марфе. Григорий томится желанием видеть Марфу. За сценой слышен ее голос. Марфа выбегает бледная, встревоженная: она сама хочет говорить с боярином. Она садится на «место». Она гневно говорит, что слухи лгут, что ее испортили.

Из сеней выходит Малюта с несколькими боярами и останавливается у двери. И вот Григорий сообщает о том, что Иван Лыков покаялся в намерении отравить Марфу, что государь велел его казнить и что он сам, Григорий, покончил с ним. Услышав это, Марфа падает без памяти. Общее смятение. К Марфе возвращаются чувства. Но ее рассудок помутился. Ей кажется, что перед ней не Григорий, а ее любимый Ваня (Лыков). И все, что ей было сказано, — это сон.

Григорий, видя, что и при помутившемся разуме Марфа стремится к Ивану, осознает тщетность всех своих злодейских планов. «Так вот недуг любовный! Обманул ты меня, обманул, басурман!» — в отчаянии восклицает он. Не в силах снести душевных мук, Грязной сознается в своем преступлении — это он оклеветал Лыкова и погубил невесту государя. Марфа по-прежнему воспринимает все как сон. Она приглашает Ивана (за которого принимает Грязного) в сад, предлагает ему поиграть в догонялки, бежит сама, останавливается... Марфа поет свою последнюю арию «Ах, посмотри: какой же колокольчик я сорвала лазоревый».

Грязной не в силах этого вынести. Он предает себя в руки Малюты: «Веди меня, Малюта, веди на грозный суд». Из толпы выбегает Любаша. Она признается, что подслушала разговор Григория с Бомелием и подменила приворотное зелье на смертельное, и Григорий, не зная об этом, поднес его Марфе. Марфа слышит их разговор, но по-прежнему принимает Григория за Ивана. Григорий же выхватывает нож и, проклиная Любашу, вонзает его ей прямо в сердце.

Собакин и бояре бросаются к Грязному. Его последнее желание — проститься с Марфой. Его уводят. В дверях Грязной в последний раз оборачивается к Марфе и посылает ей прощальный взгляд. «Приди же завтра, Ваня!» — последние слова помутившейся рассудком Марфы. «Ох, Господи!» — единый тяжелый вздох издают все близкие к Марфе. Шквальным нисходящим хроматическим пассажем оркестра завершается эта драма.

А. Майкапар

Царская невеста

Книги - "Сто великих опер и их сюжеты"

Книги - "Сто великих опер и их сюжеты"

Книги - "Сто великих опер и их сюжеты"

Статьи - О музыке

Статьи - О музыке

Александр Майкапар

Книги - "Сто великих опер и их сюжеты"

САЙТ ЗАСЛУЖЕННОГО АРТИСТА РОССИИ АЛЕКСАНДРА МАЙКАПАРА

ПОДПИСАТЬСЯ НА РАССЫЛКУ ИНФОРМАЦИИ