Александр Майкапар

– Как, что делать? – Аккомпанировать певцу!
Неожиданный ответ!..  Не пришло в голову.

Что, прямо-таки, как написано? Точь-в-точь? А кстати, найдется ли такое исполнение – точь-в-точь? Я был бы счастлив его услышать! А то всё интерпретации (или так: «интерпретации»). А всякая интерпретация (даже без саркастических кавычек) –
это всегда уклонение от авторского текста. И лучшая из них – полнейшее слияние с ним. Это идеал! Но – как всякий идеал – он недостижим.

Аккомпанировать... Я не испытываю ни малейшей потребности или  побуждения приводить доводы в доказательство важности роли аккомпаниатора в  исполнении того рода музыки – камерной вокальной –  шедевры которой возбудили во мне желание поделиться моими соображениями об особенностях ее исполнения.
 
Гениальные творения – любые, и музыкальные, в частности, – совершенны не только в целом, но и в мельчайших своих деталях...

<...>

К счастью, моя работа сейчас приобрела особый интерес для меня ввиду того, что мне стала доступна авторская корректура первого издания цикла. К   сожалению, она дошел до нас не полностью – только начиная с № 3. Изучение ее дает представление о том, какие мельчайшие детали текста – штрихи, паузы, исполнительские ремарки, точность их расстановки, и даже – в одном случае (№ 3) – изменение тактового размера песни! – волновали Шумана. Более того, первоначальные названия ряда песен цикла в первом издании  отличаются от тех, под которыми мы знаем эти песни. Хотя названий корректура Шумана не коснулась.  И, если автор  придавал своей правке такое значение, то почему же мы, исполнители, считаем возможным эти детали игнорировать!

<...>

Парадокс. Чтобы звучание сделать интересным и соответствующим авторскому замыслу (ясно «отмеченному» выбранным способом записи), нужно сделать так, чтобы исполнение требовало определенных усилий. Если аккомпанемент в этой песне играется легко, нужно очень насторожиться: разве это элементарная музыке? Мы, в таком случае, чего-то не видим и не понимаем. А, следовательно, недооцениваем и не выявляем некую художественную особенность для слушателя.

Кажется, Фуртвенглера спросили, почему он дирижирует по нотам, когда все уже дирижировали наизусть. Он ответил: «Потому что я умею их читать». – Нужно  уметь читать  ноты!

<...>

Мерность синкопированных аккордов. Вот замечательное доказательство того, что даже один аккорд может быть взят ритмически оформлено или бесформенно. Песня начинается с такта, в котором как бы нет ритмической опоры – все аккорды повторяются на слабые доли. Это очень трудно художественно убедительно сделать!

<...>

При определении темпа исполнения песни, указанного автором – Ziemlich rasch (нем. – довольно быстро) – необходимо осознавать взаимосвязь ремарки с единицей пульсации, то есть внимательно отнестись к знаменателю размера, указанного при ключе. В данном случае дирижерская единица – четверть. Ни при каких обстоятельствах четверти не должны терять своего «лица», и у слушателя не должно быть сомнений в том, что  песня записана именно как трехчетвертная, то есть в метре, где каждый дирижерский жест показывает четверть.

* Эссе полностью опубликовано в книге "Моя жизнь (и смерть) в искусстве...", начало на стр. 11.